Его маленький чертёнок
Шрифт:
– Ты чего так завелся? Я просто предложила… не хочешь, ну, и не надо.
– Ты вообще меня не слышишь?
Поразительно. Или эта женщина и правда не понимает или мастерки умеет включать глухую дурочку.
– Слышу. Но ребенок не должен быть всегда в приоритете. Прости, я может, этого, конечно, не понимаю, но у тебя должна быть и своя жизнь. Отдельно от нее.
– Жизни отдельно от нее у меня не будет, и тебе придется это принять.
– Тогда я просто в растерянности, – взмахнула руками, надув губы, Кэм. – Я пыталась, пыталась найти с Никой общий язык,
– Не понимаю. И я не видел, чтобы ты пыталась. Элементарно сходить с нами в кино или в парк, Кэм, – это самый простой путь быть к ребенку ближе. Ты просто умело игнорируешь любую возможность с ней подружиться.
– Ты знаешь, что парки и кино – это не мое! Ну, не умею я гулять и радоваться дурацким простым вещам, Демьян! Я не дурочка-простофиля, как эта ваша Анфиса, которая вошкается с ней, как с куколкой.
– Поосторожней на поворотах, – подался я вперед, – чтобы я больше не слышал такого в адрес Ветровой, Кэм.
– А с каких это пор ты ее защищаешь? – тут же взвилась собеседница.
– Не твоего ума дело. И разговор сейчас не об Анфисе, а о том, что с таким подходом и отношением между тобой и моей дочерью и про свадьбу, и про медовый месяц можно забыть.
– Это ты на что сейчас намекаешь?
– Не намекаю, а прямо говорю. Надоели мне намеки и эти дурацкие междустрочья. Наелся.
– Нет, я не понимаю, что произошло? В столице тебя наши напряженные отношения не беспокоили, Нагорный!
– В столице у меня времени не было, чтобы остановиться и взглянуть.
Времени и Ветровой рядом, чтобы сравнить поступки и отношение к ребенку. Но Камилле я, разумеется, этого говорить не собирался.
– Так, ладно давай закроем эту неприятную тему. А то мы что-то не туда свернули, – примирительно сложила ручки на столе Кэм, поднимая бокал.
Вот только мне сворачивать с темы не хотелось совершенно. Раз уж она сама зашла в эти дебри, и мы впервые за все время отношений начали разговор о чем-то серьезном. В принципе для меня и так все было ясно, но я не мог не задать еще один, последний вопрос, чтобы окончательно убедиться, что принял правильное решение:
– Может, подумаем про школу-интернат для Доминики? – предложил я, скрипя зубами и раздирая себе сердце. Даже одна мысль об этом заставляла внутренне содрогаться от жути. Чтобы я да куда-то отправил своего белокурого ангела? Я скорее мир переверну и землю остановлю, но никто и никогда не посмеет забрать у меня мою дочь. Но мне надо было это просто озвучить, чтобы посмотреть на реакцию Камиллы. И эта реакция не заставила себя долго ждать.
– Ты знаешь, я тоже над этим размышляла, – протянула задумчиво и вполне серьезно девушка. – Думаю, можно и даже нужно, Дем! Сейчас в интернатах такое образование классное. Кстати, знаю один, у меня у подруги дети там учатся. В Англии...
– Охуеть! – не удержался я.
Все. Меня бомбануло. Чаша терпения заполнилась до краев и взорвалась с глухим рыком. С*ка, больше двух лет жизни я был абсолютно слепым мудаком! Ненавижу себя за это. За то, что даже мысль допускал о какой-то свадьбе. Тупил по-страшному. Бредил каким-то светлым
– Что?
– Ничего, Кэм.
Я дерганно поднялся с места, расстегивая пиджак и доставая портмоне.
– Куда?! Что ты делаешь?
– Все, Камилла. Поужинали.
–Ч-что все? Ты просто спросил, я поделилась мн…
– Поперек горла у меня твое мнение сидит. Хватит. Спасибо, за два с лишним года наелся по самое не хочу.
– Демьян! Я не понимаю! – взвизгнула спутница, подскакивая на ноги следом.
– А тут нечего понимать, Кэм, – посмотрел я в ошарашенные таким моим выпадом глаза девушки. – Все кончено. Этот вопрос был решен еще до начала этого ужина, но я искренне, до последнего надеялся разойтись по-хорошему. Не получилось. На данный момент я даже видеть тебя не хочу.
– Ч-что… что это значит?
– Это значит, что ты можешь возвращаться в номер и паковать чемодан. Заселяйся в другой отель или возвращайся в столицу – делай все, что твоей душе угодно. Прости, но мне плевать. Ты все это время жила для себя, думаю, и теперь у тебя особо в жизни ничего не поменяется.
– Но, Демьян! Как же... – испуганно законючила бывшая подруга, хватая меня за рукав пиджака. – Это все из-за нее, да?! Из-за этой пигалицы Ветровой?! – красная, как рак, злая, губы сжала, всю свою скотскую натуру транслируя полным ненависти взглядом. – Это она встряла в наши отношения и запудрила тебе мозги! У нас же все было хорошо, Демьян! – вопит, а лицо перекошено от гнева и непонимания, как это ее, такую идеальную, сногсшибательную, посмели отфутболить, как мяч.
– Хорошо у нас было только в постели и то до недавнего времени, – выдернул я руку из цепких пальцев. – На одном сексе далеко не уедешь.
– Ну, ты и скотина, Нагорный! – завопила Кэм, и в следующую же секунду мне по щеке прилетела звонкая пощечина. Болезненная, но не настолько, насколько однажды припечатала мне ладонью Ветрова.
Кэм испуганно отдернула ладонь, уставившись на меня взглядом загнанной в угол лани.
– Дем… Дем… я…
Я даже не стал слушать. Кинул пачку купюр на стол, рассчитавшись за ужин, и вышел из этого зубысводяще идеального ресторана. Потер ладонью горящую щеку и, вдохнув полной грудью прохладный вечерний воздух, пошел вниз по улице, как можно дальше от этого дерьмового со всех сторон ресторана.
Внутри все было на разрыв. Чувство свободы и свалившегося с плеч камня пьянило, а слова, которые не так давно услышал от Кэм, злили. Заводили, распыляли только больше и больше.
Для меня все было явно, четко и прозрачно. И дело даже не в каком-то дурацком выборе: Анфиса или Камилла. А в отношении к моей дочери. Только сейчас предельно ясно я понял, что даже не появись на моем пути Анфиса, ничего бы у нас с Кэм не вышло. Я бы понял, что на таких отношениях, на такой глухоте и пустоте ничего не построишь. Может, не сразу, не сегодня, и даже не через год, но понял.