Его маленький чертёнок
Шрифт:
Я тихонько рассмеялась, прикладывая холодные от волнения ладошки к горящим щекам.
Уф! Нервы не к черту.
До сих пор не верилось, в какого прекрасного лебедя команда стилистов и визажистов под руководством Фло превратили меня.
Еще разок крутанулась вокруг своей оси, поведя подолом платья. Дух захватывает, мурашки по рукам бегут! Целый день приготовлений прошёл не зря.
Зато вот оставлять меня один на один со своими мыслями очень даже не стоило…
Сердце екнуло. Да резко так – бежало-бежало, а потом ка-а-ак звезданется! Сделает сальто через голову (или что у него там?) и
Мамочки, страшно-то как!
Во всей кутерьме бояться или думать о самом мероприятии было особо некогда, зато сейчас, когда Флоренция с Никой пошли за забытой в “президентском люксе” диадемой маленькой принцессы, меня неожиданно охватила дрожь. Улыбка с губ сползла. Мысли пришли в беспорядок. Мое эмоциональное состояние, подобно маятнику, качалось из крайности в крайность слишком стремительно. А разлет от улыбки до паники был в считанные секунды! Вжу-у-ух, и из охваченной чарами любви принцессы перед зеркалом стояла дрожащая… нет, пока не истеричка, но близко.
Дурацкое волнение ледяной коркой сковало все внутри, и меня обуял легкий мандраж перед предстоящим грандиозным вечером. Никогда я еще не имела чести участвовать в подобных мероприятиях. По своей воле так точно! И сейчас страх ударить в грязь лицом был настолько велик, что в какой-то момент колени подогнулись. А бросив взгляд на аккуратные туфли на высокой шпильке, стоящие рядом, я даже, стоя босиком, пошатнулась, с ужасом подумав, что на таком высоком каблуке и с платьем в пол можно убиться в два счета!
Ох, а вдруг запнусь?
Так, стоп, Анфиса!
И подол длинный. А вырез?!
Тпр-р-у! Вдох-выдох, девочка.
Развела руки, прикрыла глаза. Вдохнула полной грудью. Не помогло. Покусала губы и нервно прошлась взад-вперед, тряся ладошками. Стало чуточку, но легче. Сейчас бы мне очень не помешал Демьян. Его сильные руки, любимые губы и тихое:
– Я с тобой.
Но, как назло, ему пришлось уехать чуть раньше.
Где там Фло? И Ника? Мне срочно они нужны рядом, пока я не скатилась в истерику. А нельзя. Нельзя, я сказала! Рыкнула, шикнула, ногой топнула, силу воли взяла в кулак и, как знаменитый барон Мюнхгаузен, мысленно за собственные волосы вытащила себя из болота под названием паническая атака. Главное – без паники, остальное приложится.
Соберись, тряпка!
Пара мысленных подзатыльников, и утвердительная мысль, мне всего лишь надо доехать до отеля вместе с Доминикой и Флоренций, а там станет легче – рядом с Демьяном точно станет легче! И я уняла свое трепыхающееся в волнении сердечко.
Решено. Выдвигаемся. Тем более, время уже подбиралось к половине седьмого. Я бросила взгляд на экран телефона – машина с водителем уже были на месте. Засуетилась в поисках сумочки, босиком бегая по номеру, а когда нашла, вылетела обратно в гостиную за туфлями, которые надеть было тоже тем еще квестом из-за бесчисленных тонких ремешков!
Пока возилась с каблуками, настолько закрутилась и ушла в себя, что не сразу сообразила, что в номере я не одна. Даже не заметила, как открылась входная дверь в люкс Фло, в котором мы сегодня весь день и проторчали, и послышались шаги. В уме не сложила, что они были тяжелые и грузные, не в пример легкой поступи Флоренции
– Девчонки, вы вовремя, – крикнула, выбегая в коридор, – нам уже пора вы…
Запнулась. Чуть не пробороздила носом пол. Схватилась за косяк, сжимая пальцы до боли. Слова застряли в глотке тугим комком, а сердце, сжавшись, спикировало в пятки. Оно сегодня вообще демонстрирует потрясающие таланты по части полета.
– Какого...
– Соскучилась, деточка? – пробирающий до мурашек знакомый с детства голос. – Разве мать тебя не научила, что бросать трубки невежливо, Анфиса?
Пол под ногами зашатался. Ну, или это меня повело.
Думаю, и говорить не надо, кто передо мной стоял? Отец. Своей собственной, злющей, недовольной персоной. Здесь. Напротив. Стоит и улыбается. Недобро так, страшно, что кровь в жилах леденеет, и бояться я начинаю уже не вечера в отеле, а не попасть в отель в принципе!
За всего год, что мы не виделись, он заметно исхудал. Под глазами залегли тени и совершенно неблагородные мешки. А еще, кажется, волос седых поболее стало. И если бы я хоть на сотую долю была уверена, что у отца ко мне есть крепкие отеческие чувства, решила бы, что это из-за моего побега его так… подкосило. Вот только вопреки осунувшемуся виду взгляд его был леденющий. Колючий был и тон, точно не выражающий радости от встречи с любимым чадом.
Мгновение замешательства. Сменяется леденящим душу страхом. Хоть и нет на то веских причин, но привычка бояться Олега Георгиевича Графа уже въелась и сидела где-то на подкорке. Автоматические настройки при рождении – считать мнение родителей авторитетными. Хоть все мы знаем, что кто-кто, а этот человек в жизни не сделал ничего, чтобы я могла с гордостью назвать его отцом. Вот и сейчас… поморщилась.
– Что ты здесь делаешь? – удивительно, но удается вытолкнуть слова из пересохшего горла. Да ровно, абсолютно обезличено.
– Решил самолично проверить, как ты тут. Отцовское сердце, оно ведь такое – переживает. Спать ночами не дает. А ты, чадо мое неблагодарное, еще и трубки бросаешь. Не хорошо, – прицокнул отец.
– Много чести с тобой вести беседы.
– Дерзишь?
Я предпочла не отвечать и решительно рванула вперед в попытке выбежать из номера, гордо задрав нос. Не прокатило. Олег Граф преградил путь своей хоть и исхудавшей, но внушительной фигурой, больно схватив меня за локоть.
– Ай!
– Не визжи!
– Пусти!
– Только после того, как ты сделаешь одно одолжение, дочурка, – прорычал и потащил меня обратно, запихивая в гостиную как мешок картошки. – Ни раньше, ни позже. Пара минут твоего драгоценного времени, и можешь быть свободна.
– Я опаздываю и не собираюсь делать тебе никаких одолжений! Ты не имеешь права держать меня здесь, ясно?
– Я смотрю, ты тут хорошо устроилась, – будто совсем не слыша меня, прошел по номеру Фло отец, с наигранным любопытством рассматривая его. – Отель чей? Демьяна Нагорного, насколько я знаю. Смотрю, кандидатура младшего брата тебя не устроила, и ты решила поймать птицу более высокого полета? – отец криво усмехнулся. – Моя школа!