Его маленькое (не) счастье

Шагаева Наталья

— Какое одолжение, — усмехаюсь. Мне действительно смешно. Она откровенно разводит ноги, демонстрируя мне свои трусики. Не заводит, как раньше, даже учитывая то, что у меня давно не было женщины. Отвратительно. Притронусь к ней — больше испачкаюсь. Попробовал чистую девочку и уже не хочу окунаться в грязь.

Снова подъезжаю к ней близко, Марьяна призывно ухмыляется. Хватаю за пиджак и резко притягиваю к себе. Облизывает губы, полагая, что я, как всегда, купился.

— Ты тварь такая, поила мою дочь снотворным, чтобы сбегать по ночам к своим фотографам,

пробивая себе дорогу в Европу через свои распахнутые ноги, — сквозь зубы проговариваю я ей в лицо.

— Я не…

— Заткнись! Я не закончил! И все это в то время, когда я валялся в больнице. Даже не хочу знать, какой длины мои рога и как долго я их ношу. Просто скройся из нашей с Валерией жизни. Я оставлю тебе эту квартиру, машину и сумму денег, пока не найдешь себе очередного лоха, — а ведь я хотел по-хорошему, но задыхаюсь от ярости, смотря на эту женщину.

— Что?! Я никогда не дам тебе развод! — шипит мне в лицо, цепляясь за мои руки, пытаясь их оторвать от себя. Но я сильнее.

— Дашь! Иначе я сделаю все, чтобы опустить тебя на дно. Поверь, ресурсов у нашей семьи хватит. Хочешь рискнуть? — выгибаю брови и морщусь, когда ее ногти впиваются в мои ладони. Но мне не больно, эмоции захлёстывают так, что я не чувствую ничего, кроме злости.

— Но я люблю тебя, — так фальшиво пищит она, моргая наращенными ресницами. Вот-вот заплачет. Отпускаю, отталкивая от себя, вынуждая вжаться в кресло. Отъезжаю назад. Хочется вымыться. — Может, я и совершила ошибки, но… — закрывает лицо руками, начиная рыдать. Точнее, пытается сыграть жертву.

— Браво! — хлопаю в ладоши. — Хороший спектакль. Но дешёвый. Не верю, милая. В нашем браке было все что угодно, только не любовь. Ни с твоей стороны, ни с моей.

— Как ты смеешь так говорить? — всхлипывает, открывая лицо. И правда плачет. Либо хорошо вжилась в роль, либо это алкоголь в ней плачет. В принципе мне плевать. — Я родила тебе дочь! — уже кричит. Берет бутылку вина, выливает остатки и выпивает почти залпом. Глубоко вздыхаю, пытаясь взять себя в руки и поговорить спокойно.

— За дочь спасибо. Это единственное искреннее и чистое, что между нами было. Хотя ты забеременела специально. Но я даже рад. Валерия смысл моей жизни. В благодарность я оставлю тебе квартиру, машину и счет на хорошую сумму. Это все, что я могу тебе дать. Давай расстанемся тихо. Не задевая чувства нашей дочери. Жить она будет со мной. Ты можешь видеться с ней, когда захочешь.

— Нет! Я не отдам тебе Леру! — уже нервно кричит она.

— Давай без истерик. Ты в принципе никогда ее не воспитывала, а все заботу перекладывала на нянь. Дочь тебе только мешает.

— Нет! Моя дочь будет жить со мной. Не хочешь по-хорошему — суд будет на моей стороне! — пьяная истерика прогрессирует. — Если разведёмся, я сделаю так, что ты никогда ее не увидишь! — в ход идут угрозы.

— Зачем тебе эта война?! Ты же проиграешь, — устало проговариваю я. Вынимаю телефон, читая сообщение Кости о том, что девочки доставлены домой.

— Ты меня на это толкаешь!

Пишу водителю,

чтобы приехал за мной. Я устал от общества этой женщины. Не хочет общаться по-хорошему — будем общаться по-плохому.

— Я не хочу терять семью. Тебя и Леру, — опять рыдает навзрыд, доводя меня до бешенства. Нет у меня к ней жалости. Не верю ни одному слову. Да даже если вдруг на минутку предположить, что Марьяна искренняя, это все равно ничего не изменит. Наш брак был обречён с самого начала.

— Все, Марьяна, успокойся, проспись, приди в себя, завтра поговорим. Развод неизбежен.

Разворачиваюсь, заезжаю в комнату, вынимаю спортивную сумку, закидываю туда одежду на первое время. Направляюсь в кабинет, беру ноутбук, открываю сейф, забираю все документы, включая документы Валерии, и наличку. Одну пачку кидаю на стол для Марьяны. И выезжаю в гостиную.

— Ты куда?! — Марьяна прекращает размазывать слезы и сопли и бежит ко мне, тормозя коляску.

— Туда, где мне спокойно.

— К ней поедешь? К этой ссыкухе?! Ну, конечно, молодое тело лучше.

— Не неси чушь! Отойди! — отталкиваю ее. Выезжаю в коридор. Чертова беспомощность раздражает больше, чем Марьяна. Сумка с моих колен падает на пол. — Черт! — рычу, пытаясь ее поднять.

— Платон! Если ты сейчас уедешь, я… — запинается. — Я что-нибудь с собой сделаю.

В дверь стучат, открываю. Костя. Кивает Марьяне, но быстро отворачиваться, поскольку она в одних трусах, чулках и в пиджаке нараспашку.

— Бери сумки, — велю ему, и бедный парень, стараясь не смотреть на мою жену, подхватывает сумки и вылетает из квартиры. — Не неси чушь. Вызови себе кого-нибудь, пусть утешит, — выезжаю вслед за Костей и захлопываю дверь, слыша, как с той стороны что-то разбивается.

ГЛАВА 14

ГЛАВА 14

Алиса

Вечер. Я по-прежнему прячусь в своей комнате, делая вид, что занимаюсь. На самом деле просто лежу на кровати и смотрю в потолок. Слез уже нет, я все выплакала еще несколько часов назад. Нет ничего, только пустота. Может, я неопытная дура, но в моей маленькой голове никак не укладывается, как можно целовать, быть нежным и одновременно позволять своей жене такое…

Почему? Зачем эти громкие слова о разводе? Зачем, черт его побери, давать мне надежду и так больно скидывать в эту пропасть лжи и фальши! Может, это нормально в его мире? Он хотел взять то, что ему может дать жена. А я не могу. Противно. Я же все ему готова отдать. Пусть берет. Но не фальшивит, так грязно касаясь этой женщины. Мне настолько горько, что хочется кричать.

Соскакиваю с кровати, бегу в ванную, в сотый раз умываюсь холодной водой, но это не помогает. Опираюсь на раковину, смотрю на себя в зеркало. Лицо все опухшее, волосы мокрые от воды, губы припухли. Трогаю их пальцами, а потом кусаю до боли. Он их целовал, а потом…