Его мишень
Шрифт:
И пошла по ступенькам вниз.
Телефон Олеси был выключен и дозвониться до нее я не смогла. Размышляя, куда же она, уйдя в туалет, исчезла, я поплелась к дороге, надеясь поймать такси. А еще я думала о паршивцах, которые испортили мне вечер. Вернее, об одном из… В жизни раз ведь куда-то вышла!
Хотя кто знает, что было бы, не вмешайся Бойко вовремя. Судя по поведению этого Соболева, закон ему не писан.
Как назло мимо не ехало ни одного бомбилы — трясясь от холода, я открыла записную книгу, разыскивая
Опустив стекло, Бойко выглянул наружу:
— В таком виде лучше у дороги не стоять, дружеский мужской совет.
— Не помню, чтобы спрашивала твоего совета.
— Давай подвезу.
— Спасибо, сама доберусь.
— Уверена?
— На все сто.
— Ну, как хочешь. Пока.
— Пока, — смахнув с губ прилипшую прядь волос, демонстративно отвернулась. А потом резко вернула внимание еще не поднявшему стекло водителю: — Ты что, за руль сел?!
— Как видишь.
— В твоем состоянии?
— А что с ним не так?
— Ты можешь угробить и себя и других. И ладно еще себя…
— Ну спасибо.
— …другие-то при чем? Немедленно отдай мне ключ от машины, — требовательно протянула руку. — Давай-давай.
— Я не оставлю здесь тачку, — отрезал Бойко тоном не терпящим возражений. — Потом сюда за ней тащиться.
— Хорошо, тогда… тогда марш с кресла водителя, потому что поведу я.
Он раздумывал лишь секунду, потом, дернув плечом, перебрался на пассажирское сиденье.
— Прошу.
Я никогда не водила подобный ураган и несколько раз едва не вписалась в зад впереди плетущейся колымаги.
— Нужно быть Шумахером, чтобы водить такую машину. Как ты на ней ездишь вообще?
— С большим удовольствием. Разгоняется до ста километров в час за три с половиной секунды.
— Я заметила.
Благодаря богам, добрались до дома мы без каких-либо происшествий, и я оправданно выдохнула, заглушив озверевший мотор. Бойко, откинувшись на спинку кресла, глотал какое-то пойло, видимо, найденное где-то в бардачке.
— Идем домой, ты же не планируешь спать здесь.
— Да даже если? Что с того?
— Действительно. Сейчас температура ночами не опускается ниже ноля, не околеешь, — отстегнув ремень, надавила на ручку двери. Хочет примерзнуть к креслу? Его проблемы.
— Ладно, пошли, — как будто одолжение сделал.
Только лишь войдя в лифт я смогла наконец оценить степень полученных им в драке увечий, и пришла, мягко говоря, в ужас: бровь рассечена, губа разбита, на белоснежной когда-то футболке уже почти подсохшие бурые пятна.
Может, у них с этим Соболевым и было что-то личное, слишком уж рьяно они кинулись чесать кулаки, но все-таки триггером стала я.
Из-за меня никто и никогда не дрался…
— Тебе бы в травмпункт.
— Зачем?
Понятно…
— А
— Нет.
— И что с тобой делать, свалился на мою голову, — вздохнув, шагнула в распахнувшиеся двери лифта. — Идем ко мне, обработаю твои раны.
Признаться, видеть в своей квартире Бойко было немного странно, но его, кажется, все более чем устраивало: абсолютно не стесняясь, студент плюхнулся на диван, водрузив скрещенные ноги на низкий журнальный столик.
— Не у себя дома. Попрошу, — не слишком вежливо скинула его лапы. — Пока футболку снимай, я за аптечкой.
— Только футболку? Или…
— Только футболку.
Вот же нахал! Манера поведения, повадки, выражения — его вообще воспитывали?
Негодуя, я забрала из ванной коробку с медикаментами и, уже выходя, посмотрела на свое отражение в зеркале. И не просто взглянула, как делают все женщины — машинально, по привычке — я оценила свой вид, что мне категорически не понравилось.
Ты еще губы подкрась и носик припудри!
Ворча под так и не припудренный нос, выключила в ванной свет и вернулась в просторную гостиную.
— Зеленки у меня нет, но могу раскрасить тебя фукорцином. Тебе идет малиновый?.. — остановилась, оценивая своего ночного гостя. Растянутые по спинке дивана руки, широко разведенные колени, подтянутый голый пресс и выражение полной безмятежности на лице.
Мой храбрый спаситель крепко спал. И выглядел он при этом… В общем, только теперь я окончательно поняла, что находят в нем все его наверняка многочисленные подружки.
Скинув морок, повысила голос:
— Бойко!
Ноль реакции. Дыхание его было мерным и глубоким, он спал сном здорового мужчины после приличной порции горячительного и хорошего такого выброса адреналина.
И что мне теперь с ним делать?
Поставив аптечку на стол, легонько тронула его за плечо. Прикосновение к обнаженной коже словно обожгло пальцы, и я убрала руку.
— Эй?! Ты что, реально решил спать прямо здесь?
Само собой мне никто не ответил. Кажется, кое-кто уже определился с выбором ночлега. Наглость — второе счастье.
— Святослав! Вставай немедленно! Бойко!
Я пыталась его растолкать, но безуспешно. В конце концов, бросила эту гиблую затею. Скорее оживет статуя Тутанхамона, чем наглый товарищ соизволит проснуться.
Бросив на диван подушку и плед, выключила общий свет и зажгла ночник, а принимая душ впервые закрылась на замок. Прежде я вообще никогда им не пользовалась — ну зачем он человеку, который живет один, а теперь прислушивалась к каждому шороху за запертой дверью.
Когда пришло время ложиться спать, я впервые пожалела, что купила квартиру студию — ну что такое метровая перегородка — тире — барная стойка?