Его наследник
Шрифт:
Так-то лучше.
Психолог проведёт тесты и проверит готов ли сын к знакомству с Игорем.
Встревать в это я не буду. Какое право я имею отбирать у Богдана папу, если уж они стремятся друг к другу? Мне ли не знать, как ребёнок мечтает об отце. Ему не хватает мужского внимания. В конце концов, именно он должен научить мальчика быть мужчиной. Со мной у Тихомирова могут быть какие угодно отношения, но мне придётся искать компромисс и проявлять гибкость, чтобы не лишать Богдана отца, которого он иметь хочет.
Мне будет безумно
Глянула на часы — пора ехать. Ещё раз кинула взгляд в зеркало и позвала:
— Сын, поехали.
Богдан выскочил в коридор и принялся обувать свои ботинки. Шнурки вязать он пока так и не научился, и мне пришлось ему помогать. Потом помогла ему одеться, накинула на себя пальто.
— Ко мне повернись, — сказала ему и натянула на голову шапку с пушистым помпоном. — Всё, выход.
По дороге в машине он спросил:
— Мам, а в садик я сегодня не пойду?
— Пойдёшь, — ответила ему, заглядывая в зеркала на повороте. — После встречи с доктором.
— У меня что-то болит?
— Нет. Мы с тобой об этом уже говорили. Доктор посмотрит на твоё поведение, поймёт, что ты хороший и умный мальчик, напишет в карточке, и мы поедем в сад.
— Я просто не понимаю, зачем нам этот доктор, мама? — нахмурил бровки сын.
— Всех детей он смотрит в твоём возрасте. Не нужно переживать.
***
Нас проводили в комнату, где за столом уже ожидала женщина. Худая блондинка с яркими голубыми глазами и каким-то располагающим к себе взглядом.
— Добрый день! — встала она и кивнула нам. — Проходите.
Я и Богдан присели на стулья напротив неё. Она тоже села и улыбнулась обезоруживающей улыбкой:
– Меня зовут Виктория. Я психолог. Вы у меня в гостях. Тебя зовут Богдан, верно? — повернулась она к сыну.
Он молча кивнул. Контакт с посторонним сразу не настроить с ним.
— Богдан, видишь, в углу стоит стол?
Мальчик проследил за её рукой, которая указал на тот самый угол.
— Да.
— Там есть альбом и фломастеры. Иди, порисуй. Знаешь, что нарисовать?
— Машину?
— Нарисуй машину. Иди, не стесняйся. Всё, что на столе — можно брать.
Сын на миг замялся и глянул на меня.
— Иди, Богдан. Раз сказали «можно» — значит, можно.
Он послушался и пошёл к столу, сел и притянул к себе фломастеры. Пока ребёнок увлёкся рисованием, Виктория повернулась ко мне:
— Итак, Вера, сегодня я пообщаюсь с Богданом на предмет того, как он воспринимает роль папы в своей жизни и как лучше подготовить его к знакомству с ним. Скажите, мальчик что знает о своём отце?
Я собрала руки в замок, и глядя на свои пальцы, ответила:
— Что папа есть,
— То есть, Богдан уверен, в том что его отец жив и в принципе где-то существует?
— Ну да.
— Понятно. Что ж, если бы вы ему сказали, что он мёртв, всё было бы сложнее. Мальчик говорит о папе? Спрашивает что-то?
— Да. Когда приедет папа, спрашивает.
— В какой момент? Просто так вспоминает? В его возрасте слишком долго думать об одном и том же ребёнок пока не может.
— Когда видит других детей с папой, или вместе с мамой и папой.
Виктория постучала карандашом по столу, задумавшись:
— Значит, по идее, Богдан ждёт его домой. Ему хотелось бы иметь полную семью, как у его друзей.
— Похоже, что так.
Психолог устремила внимательный взгляд на меня:
— А вы сами как относитесь к появлению отца Богдана? Ваше дело я читала. Вы не были знакомы с Игорем Сергеевичем, пока он не появился с требованием прав на ребёнка.
Жаловаться или настучать на Игоря язык не повернулся. Вздохнула и аккуратно высказалась:
— Наши отношения сложились не совсем гладко, но я понимаю, что Богдану общение с отцом нужно.
Женщина внимательно вглядывалась в моё лицо и ловила каждую реакцию на свой вопрос.
— Он на вас оказывает психологическое давление?
— Мы пока просто не можем найти контакт.
Сама не знаю, почему вдруг решила промолчать. Ненавижу, когда меня жалеют. Итак все кругом считают меня слабачкой. Я должна быть сильной ради сына.
— Если я приму решение, что ребёнку стоит познакомиться с отцом, вы не будете против?
— Мне это трудно. Но ради Богдана я не буду им мешать. Только если он не будет у меня отнимать права на сына.
— Таких требований нет у Игоря Сергеевича.
— Нет? — даже удивилась.
— Он просит равные с вами права. И хочет, чтобы ребёнок жил с ним.
— Без меня? — во рту опять пересохло от страха.
Виктория неожиданно взяла меня за руку.
— Успокойтесь, Вера. Никто не позволит ему вас разлучить. Я вижу, какая между вами и мальчиком крепкая связь матери и ребёнка. Вас ни в коем случае нельзя заставлять жить раздельно. И я скажу об этом судье обязательно.
Скажу честно, на душе отлегло. Похоже, эта женщина видит мои страхи насквозь. Появилась надежда, что не всё в этом мире куплено. В голове билась фраза о том, что Игорь не просит лишать меня прав. Даже если он каким-то образом сможет добиться того, чтобы Богдан жил с ним, он не сможет избавиться при этом от меня насовсем. Наверное, понимает, что это просто нереально — психолог не позволит.
— Как же тогда? — растерянно спросила я её.
Она пожала плечами.
— Пока не знаю. Ситуация кажется тупиковой. Игорь Сергеевич очень упрям. С ним трудно работать. Судья решит за вас, если вы не договоритесь между собой.