Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
— Тебя уволили, — напоминает.
— Да, — делаю два больших глотка, — намекнули на то, что я якобы кому-то пожаловалась. Но, кроме как тебе, я никому ничего не говорила. Почему ты отказался от услуг бюро?
— Они не выполнили мое главное требование.
— Какое?
— Не важно.
Главным требованием была я? Но меня отстранили, как он и хотел. Или… Или не хотел?
— Зачем ты вообще влез? — взмахиваю рукой. — Сделал только хуже. Если это месть, то…
— Я больше никому не мщу. А тебе мне
Ян поднимается с дивана и уходит куда-то вглубь огромной квартиры. Здесь красиво. Большие панорамные окна, прямой выход на крышу, где оборудована терраса.
Жадно осматриваю интерьер. Очень практичная планировка. Великолепный дизайн. Человек, который это проектировал, шикарный специалист.
Поднимаюсь на ноги и выглядываю в окно. Когда слышу шаги, быстро возвращаюсь в кресло, зажимая ладони между коленей.
— Вот, — Ян кладет на стеклянный столик лист, — подпиши.
— Что это?
— Почитай, — греет в ладони бокал вина. Он не сделал из него еще ни одного глотка. В отличие от меня.
Пробегаюсь по тексту и замираю.
— Ты… Зачем?
— Мне просто хочется сделать для тебя что-то хорошее, — Ян пожимает плечами и ставит бокал на стол. Не притронулся.
Глава 40
Ян
Ника снова ныряет взглядом в текст. Перечитывает контракт, что я ей предлагаю. Выглядит взволнованной. Но от этого еще более красивой. Никогда не видел ее в красном, а ведь ей очень идет этот цвет.
Он трет щеку кончиками пальцев, хмурится и кладет лист на стол.
— Нет.
Вердикт выносит, глядя мне в глаза.
— Почему? — закидываю ногу на ногу и занимаю максимально открытую позу. Развожу руки в стороны, похлопывая ладонями по спинке дивана.
Не то чтобы я не предполагал такой ответ…
Ника делает глоток вина, осушая бокал до дна. Ерзает.
— Это слишком серьезное предложение. Прости, но я не могу согласиться.
— Аргументируй.
— Нужна команда.
— Собери.
— Возможно, в твоем мире это легко, но в моем… Я еще только учусь, — улыбается краешками губ.
Залипаю на этой картинке, пропуская несколько важных для жизнеобеспечения вдохов.
— Очень бы хотелось сейчас строить из себя крутого спеца, но у меня немного опыта, я не работала одна. Никогда.
Ее честность всегда покоряла. Что тогда, что сейчас.
Копирую ее эмоции. Они отзываются во мне. Улыбаюсь.
— Значит, нет? — склоняю голову вбок.
Мне нравится за ней наблюдать. Смотреть на нее. И разговаривать с ней тоже нравится. Просто так, по-человечески. Без криков, скандалов, истерик, а главное, страха, что все это скоро закончится. Без опасений, что я ее недостоин. Достоин. Теперь точно. И дело не в заработанных миллионах. Дело во мне как в человеке.
Последний год был в общем и целом посвящен менталочке. И думаю, что я неплохо прокачался.
В девятнадцать любовь ассоциировалась со страданиями. Потому что, когда ты начинаешь чувствовать такой обширный спектр эмоций, они, естественно, усиливаются в разы. Доходят до максимума.
Ты пребываешь в дикой эйфории, когда тебе хорошо. Радостно, счастливо. Летаешь на сверхзвуке.
Но при этом заживо подыхаешь, когда тебе плохо. Агрессия вперемешку с едкой, сдирающей наживую кожу болью, тоже множится.
— Спасибо за предложение. Мне правда очень льстит. Хочется верить, что ты сделал его не по знакомству.
— Мне понравился кабинет, который ты придумала.
Ника загадочно улыбается, вытягивает руку и, заметив, что бокал пустой, отдергивает ее.
Повисает пауза. Ника делает вид, что рассматривает квартиру. Иногда сталкивается со мной глазами, но быстро переключает внимание на что-то еще. Я же не скрываю своего интереса.
Детально разглядываю каждую черточку. Каждый фрагмент ее образа. Будто пытаюсь запасти в своей памяти как можно больше воспоминаний о ней.
Ника изменилась. Стала уверенней, ее бронзовые плечи расправлены, а осанка выдает в ней королеву.
О платье, идеально сидящем на фигуре, можно просто молчать и тихо капать слюной на то, что под ним. Эта огненно-красная тряпка профессионально дразнит всех моих демонов, оголив бедро под разрезом. Тяжелая грудь под тонким шелком, с выступившими сосками, естественно, полный отвал башки.
Закусываю край нижней губы.
— У тебя красивая квартира, — Ника смахивает с платья несуществующие пылинки.
Киваю. В горле пересохло. Не уверен, что могу сейчас из себя хоть слово выдавить. Пытаюсь поймать ее взгляд. Снова посмотреть в глаза. Она, к счастью, позволяет.
Сердце в этот момент совершает очередной удар. Громкий. Оглушающий почти.
Замираю. Пялюсь на нее не моргая.
— Спасибо, что все объяснил. Прости, что думала о тебе плохо. Я пойду, наверное, — поднимается на ноги, и я резко вскакиваю следом.
Не могу ее отпустить. Не хочу, чтобы она уходила…
Контроль летит к чертям.
Ника вздрагивает. Смотрит на меня своими огромными глазами из-под пушистых ресниц.
— Я, — прокашливаюсь, — провожу.
— Я вызову такси.
— Я могу отвезти.
Мы идем к двери. Ника впереди. Удержаться, чтобы не обшарить взглядом ее бедра и задницу, невозможно. Да я и не особо стараюсь не смотреть. Пялюсь как маньячелло.
— Ян, — Ника замирает. Поворачивается.
Не успеваю затормозить, засмотревшись, и влетаю в нее на полной скорости. Нас сносит к двери. Упираюсь ладонью в стену над Никиной головой.