Его нельзя любить. Сводные
Шрифт:
Начинать и заканчивать день с мыслями о ней. Вспоминать ее странные истории, проникаться ее отношением к жизни. А еще знать, что с ней можно быть собой. Говорить и думать о том, в чем и себе иногда бывает страшно признаться.
Оказывается, ее можно любить просто за то, что она есть.
Любить слишком сильно. Пугающе. Как-то противоестественно…
— Так? — перемещаю ладонь выше, проскальзывая пальцами под ее шорты. — Или так? — свободной рукой стягиваю ее распущенные волосы в хвост и
Тут же присасываюсь к тонкой коже, срывая с Никиных губ протяжный стон. Она вздрагивает.
Во мне же борются два чувства — причинить ей боль за то, что посмела влезть мне в душу, или же крепко прижать к себе. Просто прижать, чтобы сознаться в том, как сильно она мне нужна.
Где-то на задворках сознания тихим голосом прорезается ее просьба – не обижать. Один раз я уже не сдержал свое слово, что может помешать мне не сдержать его снова?
Что меня остановит? Любовь?
Что кроме боли может принести это гадкое чувство?
Три месяца в Эмиратах на вилле у друзей. Потерянный вкус к жизни. Такого, блядь, никогда не случалось. Три месяца прошлое стояло на перемотке изо дня в день. Долбаные недели, что мы провели с ней вместе, крутились в моей голове нескончаемым черно-белым фильмом. Он был наполнен вкусом. Эмоциями. Он был особенным, обжигающим душу огнем.
Она была живой. А я, получается, мертвым.
Поэтому сейчас в прямом смысле — покушаюсь на тот самый запретный плод. Тот, что снова вдохнет в меня вкус жизни.
Переклинивает.
Обхватываю ладонью тонкую шею. Снова целую. Глубже. В висках бешено стучит кровь. Я так ее хочу, так сильно ее хочу. Это не ограничивается похотью, это уходит корнями куда-то намного глубже.
Никины стоны превращаются в легкие хрипы, пока я осыпаю поцелуями ее губы, щеки, подбородок, шею. Скольжу ладонями под футболку, сжимаю грудь через лифчик.
Дыхание учащается. Перед глазами все еще пелена.
Мой язык находит чувствительное местечко на ее шее, а пальцы оттягивают чашки бюстгальтера вниз.
Ника кусает свои пухлые манящие губы. Чуть выгибает спину, издавая протяжный тихий стон. Барьер рушится. Я чувствую ее вдох, вижу широко распахнутые глаза.
Мы оба ходим по краю.
Никино дыхание учащается. Я наблюдаю за ее реакциями и дергаюсь, когда она снова вздрагивает. Именно в этот момент смыкаю пальцы на ее соске.
— Ненавижу тебя, просто ненавижу.
Ловлю ее шепот губами. Замираю.
Нерешительно провожу костяшками пальцев по ее влажной щеке.
— Ты самый ужасный человек, которого я знаю, Ян. Самый.
Ника качает головой и тут же подтирает кончиками пальцев капли слез на своих щеках.
Все вокруг снова поглощает мрак. Разжимаю пальцы, медленно убираю руки из-под
— Я не хотел…
Слов нет. Ничего нет.
Мне трудно говорить. И трудно на нее смотреть. А она смотрит. Прямо в глаза. С ненавистью и просто необъятным разочарованием.
— Прости, — опускаю взгляд к ее губам. Они мокрые не от поцелуев, а от ее слез. — Ника, все не так…
— Выпусти меня. Просто выпусти меня отсюда!
— Давай поговорим.
Как полнейший идиот хватаюсь за ускользающую надежду. Прекрасно понимая, что никаких разговоров не будет.
— О чем? — она давится нервным смешком. — О чем с тобой разговаривать? Ты исчезаешь и появляешься, когда хочешь! Ведешь себя так, словно я вещь, которую ты можешь бросить и подобрать в любое время.
На секунду прикрываю глаза. Отстраняюсь от нее.
В комнате тихо.
Ника сидит в кресле. Я на полу, рядом, практически на коленях перед ней.
— Ты обещал меня не обижать. Обещал, что… — она срывается на крик, но тут же замолкает. — Нам не о чем говорить. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Нам вообще больше незачем попадаться друг другу на глаза. Ты мне противен.
Она сглатывает и, отшатнувшись, с застывшим в глазах страхом поднимается на ноги.
Поднимаюсь следом. Снова действую на рефлексах. Хватаю ее за руку, и Ника тут же оглушает громким визгом.
Резко выставляю ладони вперед. Больше ее не касаясь.
— Я не хотел всего этого. Точнее, хотел не так. Послушай…
— Мне плевать.
Она прижимает руки к своей груди, делает шаг назад.
— Не подходи ко мне. Просто оставь меня в покое!
Дверь хлопает, впуская в комнату звуки музыки с первого этажа буквально на секунды.
Все не так. Не так!
23.2
Ты просто жалок, Ян!
Эта мысль посещает в ту же минуту, как за Никой закрывается дверь.
Она оставила о себе массу воспоминаний.
Ее запах все еще витает в воздухе. Какие-то сладкие, почти детские духи. Но у меня до сих пор руки дрожат от одной только мысли, что я ее трогал. Прикасался взаправду спустя три долгих месяца.
Вытаскиваю из пачки сигарету. Открываю настежь окно. Прикуриваю.
Горький дым оседает где-то глубоко в легких, приближая мою смерть. Это даже забавно — курить, бухать, а в итоге загибаться от непреодолимой тяги к какой-то девчонке.
В голове просто бредовое месиво. Мозг весело машет ручкой, превращая меня в овощ.
Ваша сраная любовь не что иное, как пиар-ход. Чума двадцать первого века.
Тру лицо, стараясь хоть немного отладить систему вентиляции собственного организма.