Его несломленная соседка
Шрифт:
Женщина закурила.
– Это первая жертва.
Мы синхронно глубоко вздохнули, принимаясь слушать историю про вторую несчастную девочку. Но Валентина Петровна умеет повергать в шок.
– Далее был мальчик, - отрезала она, глубоко затянувшись сигарой. – Петя Климов, пятнадцать лет. Его растление происходило уже открыто. Парень сопротивлялся. Два месяца он мучился. Мы все боялись, что другие ребята начнут его принижать. Ведь все прекрасно понимали, что и как происходит в тренерской. Как то раз ночью Петю застукал сторож. Парень сбежать решил. Тот ему помог. А через три дня Петю нашли на железных путях на выезде
Женщина докурила сигару и откинулась на спинку кресла.
– Больше года Спиридонов никого не трогал. Но тут ему на глаза попалась Машенька. Девчонка она была бойкая. Участвовала абсолютно во всем, во всех мероприятиях. Была любимицей учителей и другого персонала. Все ее знали. Именно это, видимо, и подтолкнуло Спиридонова на новые подвиги.
– Сколько ей было лет тогда? – еле ворочая языком, пробормотал я.
– Двенадцать, - сухо ответила Валентина Петровна.
– Так… Это же еще ребенок.., - также тихо выговорил Леха.
– Спиридонов и раньше на детей засматривался. Вот только трогать их боялся.
– И как долго все продолжалось? – я впервые был в состоянии близко к обмороку.
– Шесть лет. До выпуска.
– Все шесть лет и без перерыва?! – не выдержал уже Вадик.
– Да. Все шесть лет и без перерыва.
– А почему она ему не … надоела, к примеру? – у Лехи, как и у нас всех, не укладывалось все это в голове.
– Она не ломалась, - категорично ответила женщина. – Морально не ломалась. Она стойко выдерживала все, что он с ней творил. Она сама шла к нему. Как сама Машенька говорила: «Пусть уж лучше меня. Я сильная. Я выдержу! Я накажу!». Она взяла на себя весь удар сексуальной активности Спиридонова. И шла к нему. Иногда несколько ночей подряд. Утром мы с медсестрой в медпункте обрабатывали ей раны.
– Какие именно? – уточняет Вадик.
– А всякие. Любил он ее плеткой оприходовать. Он делал все, чтобы ее уничтожить. А она выдержала. Шесть лет терпела.
– А жена его знала об этом? – на выдохе интересуется Леха.
– Знала. Она боялась, что он бросит ее, поэтому закрывала на это глаза.
Леха кинул на меня озабоченный взгляд. Я его понял сразу. Ему нужно задать и этот вопрос. Опустив голову, дал ему знак согласия.
– А насколько жестоко обходился с ней Спиридонов?
– Давайте не будем окунаться в подробности вновь. Все подробности описаны в деле десятилетней давности. Скажу лишь только, что весьма жестоко и во все дыры.
Пацаны замолчали. После таких подробностей не знали, что еще можно спрашивать. Но Леха рискнул:
– Она однажды попала в больницу. С маточным кровотечением. Как вы можете это объяснить?
– Она не неоднократно попадала. Это просто единожды ее все же зарегистрировали, поскольку попала в тяжелом состоянии. Потеряла тогда много крови. Объяснять, что за маточное кровотечение у нее было?
– Объясните, - попросил Вадик, поскольку это было нужно для записи.
– Выкидыши он ей устраивал. Собственноручно. Если мы их правильно посчитали, то их было шестнадцать за все время.
– Семнадцать, - тихо отозвался я. Потом поднял на женщину глаза, - Вчера был семнадцатый раз.
Валентина Петровна молча налила еще коньяк. Мы с Вадиком и Лехой смотрели на нее уже с благодарностью.
–
Пацаны посмотрели на меня с недоумением. Да, они не знали об этом, хотя могли и догадываться, изучив прежнее дело.
– Видите ли, Машенька после начала издевательств еще активнее стала участвовать в мероприятиях. Теперь это были преимущественно городские конкурсы, соревнования, в том числе и спортивные. Всякие эстафеты и прочее. В шестнадцать лет она приняла участие в конкурсе красоты. Так вот, каждый раз она гордо входила в кабинет директора и предупреждала ее, что подала заявку на какой-нибудь очередной городской конкурс и ее допустили до участия. И ей просто нужно быть с «чистым телом». Это значит, что без синяков. На время участия, недели за две, Спиридонов прекращал ее затаскивать к себе в тренерскую. В этот перерыв Машенька восстанавливалась. Активное участие в конкурсах делало наш детдом популярным. Машенька занимала зачастую призовые места. А это дополнительное финансирование от администрации. Своего рода, у Машеньки с Надеждой Романовной заключалась сделка. Активное участие привело к тому, что администрация еще до ее совершеннолетия приняло решение о выделении ей квартиры. Когда документы уже были подписаны, Спиридоновы стали выбивать из нее дарственную на жилье. В прямом смысле этого слова. Спиридонов с подачи и одобрения своей жены бил ее прутом. Ежедневно. Точнее каждую ночь. Мы, как могли, обрабатывали ей эти раны, но ежедневные издевательства не позволяли заживать им. Поэтому ее спина осталась вся в рубцах…
Последние слова я слышал смутно, поскольку твердым и быстрым шагом пошел к выходу. Все. Не могу это слушать. Хочу прикончить этого ублюдка прямо сейчас!
Глава 11
Рывком открываю дверь и почти выбегаю из приемной директора. Несусь вниз с твердым намерением сейчас же отправиться назад. Хочу прийти к этой мрази в камеру и обхватить его горло руками. И смотреть… Смотреть в его глаза… Видеть страх и отчаянье перед смертью… А он будет бояться. Такие шакалы могут только с детьми справляться. Мучить и убивать. Насмотрелся я на войне на подобное. А когда их к стенке ставишь, они чуть ли не на колени падают, просят о пощаде.
Выйдя на улицу, получил порцию порывистого ветра в лицо. Это остудило. Помогло прийти в себя.
Уехать прямо сейчас не смогу. Нужно ребят дождаться. Они должны провести все следственные мероприятия до конца. Закончить разговор. Как бы я не злился, в камеру меня к Спиридонову тоже не пустят. Черт! Как быть-то? Мне нужно к нему попасть!
Сел на голые ступеньки крыльца. Дыхание тяжелое. Хочется разгромить весь этот детский дом к чертям! Здесь мучали мою Машеньку. Здесь над ней издевались.
Постепенно начинаю успокаиваться. Ветер поднялся сильный. Он помогает охладиться полностью. Не сразу замечаю, что передо мной стоит девочка. Лет восьми. Из-под шапки видны белокурые волосы. Улыбается мне.
– Дядь, а ты чего здесь сидишь? Да еще и на бетоне. Холодно же, замерзнешь.
В течение минуты рассматриваю ребенка. Ухоженный, чистый, хорошо одетый, обувь по сезону на ногах. Нет тех ужасов детдомовской жизни о том, что ходят дети в обносках. Девчушка улыбается. Щеки раскраснелись на ветру. Видимо, с прогулки идет.