Его невеста
Шрифт:
И я считала нашу любовь с Эмилем безумной?
Андрей может сожрать меня, но я не уходила. Я сидела на этом чертовом столе, раздвинув колени, рассматривала окровавленный рот, и мои пальцы на его плече жили собственной жизнью.
– Такая нелепость… – вдруг сказал он. – Влюбился в человеческую женщину. Да еще безответно.
Глава 29
Мне нечего было ответить – я молчала.
Тогда, в машине, все как-то само собой произошло. Легко и естественно. Сейчас так не получалось.
–
– Я бы не дал тебя сожрать, – ответил Андрей. – Ты слишком вкусная, чтобы делиться.
Мне не хватало какой-то мелочи, толчка, последней капли, смелости для решающего шага – как ни называй, а я покачивалась на столе, цепляясь за его плечо, и даже не понимала, чего хочу.
А он меня не подталкивал.
Андрей уткнулся в щеку, провел носом, словно по запаху искал уязвимое место. От его лица пахло кровью, целуя, он оставил кровавые отпечатки на веке, скуле, подбородке – только не на губах.
Я ведь называла это извращением.
У поцелуя не должно быть вкуса крови. Это не по-человечески и ненормально…
Но сейчас, когда он все смелее изучал мою шею, касаясь кожи за ухом и ниже, в этом ничего противного не было. Или оно перестало таким казаться.
Я сидела, приникнув к нему и ничего не делала, даже рука на плече застыла неподвижно. Мне не хотелось прогонять приятные ощущения вкрадчиво-хищных и ласковых поцелуев. Почему-то казалось, что стоит пошевелиться и он остановится.
В теле появилась легкость – это мышцы, привыкшие к стрессу, наконец, расслабились. Из рук и плеч ушло напряжение. Я начала перебирать волосы у него на виске и попыталась заглянуть в глаза.
Андрей резко поднял голову, почувствовав прикосновение. Губы опалило разгоряченное дыхание, словно я оторвала его от добычи, он смотрел не в глаза, а на мой рот.
Ну же… Давай.
Я не успела окончить мысль – он впился в губы и я подалась навстречу, открывая рот. Пальцы ожили, избавленные от странного паралича – задвигались в такт нашим языкам, комкали футболку на его спине, вжимаясь в кожу до красных пятен.
Губы стали скользкими, по нижней части лица размазалась кровь, растираясь с каждым движением. У него был вкус коньяка и крови – остро-горький и соленый, руки Андрея гладили меня под майкой вдоль позвоночника.
Он был прав: сумасшедшие ощущения. Вряд ли бы я почувствовала нечто подобное, если бы не решилась.
Я прервала поцелуй и снова уткнулась в плечо, пытаясь отдышаться.
Передышку Андрей принял по-своему: губы снова нашли запястье. В этот раз было больнее – кровь начала сворачиваться, но сосал он недолго, только восстановил кровоток и снова ждал, пока она пойдет сама.
Пальцы переместились на затылок, зарылись в волосы, крепко
Это было приятно, только нездорово.
Но вроде бы, я сама этого хотела. Сердце билось, словно меня поймали в ловушку. Я отвечала на поцелуи и меня с головой накрыла горячая, болезненная нега. Обхватила его ногами, поджимая пальцы – с такой силой, что они онемели. Просто игра зашла слишком далеко, вот и все.
Андрей прервался, не возвращаясь ни к губам, ни к проколу.
– Давай пойдем немного дальше, – предложил он. – Хорошо?
Я следила за его губами, ловя дыхание и каждое слово. Андрей взял со стола нож и внутри потянуло неприятным холодком. Он хотел расширить рану, я понимала, ему мало… И даже была готова согласиться.
Но он приложил нож острием к собственной шее сбоку и надавил, пока по коже не побежала быстрая струйка. Нож вернулся на стол с глухим стуком.
Что он делает?..
– О многом не прошу, – с придыханием сказал он. – Просто поцелуй, ладно?
Я смотрела то на кровь, то в темные глаза. Боже, чего он хочет – чтобы я целовала его кровь? Я уже пробовала его на вкус. Когда он был ранен, в его рту было полно не только моей, но и его собственной крови. Что это меняет? Гранатовые капли катились по шее и таяли в ткани футболки.
– Мне будет приятно, – пояснил Андрей, спокойно наблюдая за мной.
Под этим взглядом я наклонилась и на мгновение прижалась губами к порезу.
Ничего нового... То же самое, что я чувствовала во время поцелуя. Словно проверяя себя на прочность, я попробовала кровь на язык, потом губами…
Солоно и горячо.
– Смелей, любимая, – он надавил на затылок, открытым ртом прижимая меня к ране. – Пей.
И я застонала, впиваясь в нее – неумело, но страстно. Не знаю, зачем. Он назвал меня любимой.
Рот наполнился солоновато-металлической влагой. Андрей гладил затылок, не давая отстраниться.
Я справилась с парой глотков и попыталась освободиться. Андрей отпустил.
– Ну как? – тихо спросил он. – Все нормально?
И продолжил с губ. Я отвечала на поцелуй и в висках тяжело бился пульс.
– Еще, – Андрей ловко отвернулся, раззадорив меня и снова заставил прижаться ртом к ране.
Я не глотала, просто прикоснулась губами к проколу и ощутила, как Андрей присосался к моему запястью.
Ладонь твердо легла на затылок. Сейчас мы будем пить друг из друга. Он понуждал меня продолжать, не останавливаться, пока я не сделала несколько глотков.
– Андрей, – он дал мне выпрямиться, пьяную от ощущений. – Что… Что мы делаем?