Его невеста
Шрифт:
Ната осторожно всматривалась по сторонам, в ожидании увидеть тех людей, которые не выпустили её в день приезда. Их было много. А вот транспорта, на котором они приехали, она не заметила. Или невнимательна была? Вдруг они живут где-то рядом. Мало ли. Надо просчитывать все варианты.
Очки и шлем защищали от холодного ветра и вороха снега, что поднимал снегоход.
Федор подъехал к лесной кромке и остановился. У Наташи сердце тревожно сжалось. Что-то не так… Вот не так и всё тут. Мужчина заглушил
Надо было раньше сделать, а у неё они, точно прикипели.
Как же странно. Никакой логики. Тело реагировало на близость мужчины, чем вызывало ещё большее раздражение.
Федор снял свой шлем и повесил его на руль. После чего обернулся.
Его лицо снова находилось напротив её лица. Дыхание сбилось. Ната помнила, как он целовал её. Одержимо. Голодно. Опасно.
— Сними шлем, Наташа, — хрипло сказал мужчина.
Ната послушалась. Более того, она осторожно слезла со снегохода.
Оглянулась по сторонам.
Нет…
Нет-нет…
— Ты узнаешь это место, девочка?
Она не заметила, как Федор последовал её примеру. Он встал неподалеку от неё, слева, так, чтобы не закрывать высокой широкоплечей фигурой обзор.
Не заметила она и того, с какой теплотой он обратился к ней.
А зря.
Наташа медленно, всё ещё не доверяя своим глазам и гоня прочь тоскливые, вязкие подозрения, кивнула. Её тело одеревенело, по мышцам разлилась непонятная тяжесть. Если бы Ната сейчас вздумала бежать, ноги не сдвинулись бы.
— Скажи, ты помнишь сказки, что рассказывала тебе мама в детстве? Перед сном? Или ночью… Когда ты просыпалась и звала её в тишине дома?
Наташа охватила плечи руками и беспомощно тихо выдохнула:
— Откуда… Откуда ты знаешь?
Мужчина сделал шаг вперед и теперь стоял близко. Почти вплотную.
— Ты помнишь рассказы про волчью невесту?
Дыхания больше не было.
— Так вот. Ты и есть волчья невеста. Моя невеста.
ГЛАВА 9
Ната предпочла бы, чтобы Федор оставил её в покое. Не искал. Не тревожил.
Но как бы не так.
Мужчина дал ей время, за что она была ему благодарна.
Спряталась в ванной. Села на кафель, благо в доме установлена система теплого пола, и Наташа не замерзла. Она сидела, обхватив колени руками, и не желала выбираться из кокона. Здесь уютно и не надо ни о чем думать.
Не надо принимать новую реальность.
Федор нашел её часа через два где-то.
Она не знала точно, сколько пробыла в одиночестве.
Он вошел в ванную. Она видела ноги в черных штанах, но голову не поднимала.
Федор прошел к ней и опустился на корточки, отчего Нату слегка повело. Теперь она понимала, почему слишком
Вернее, не понимала. Знала. Тут принципиальная разница в понятиях. Принять и знать — не одно и то же. Совсем.
Мужчина действовал ненавязчиво. Не напирал. Даже говорить начал не сразу.
— Я тебе помогу во всем разобраться, — его голос звучал глухо, находя отражение в стенах просторной ванной. — Всё объясню. Расскажу.
Ната заставила себя оторвать подбородок от коленей и посмотреть на мужчину.
Сейчас он не сердился. Она не видела бушующей ярости на дне глаз. Зато была тягучая нежность, что насторожила Нату ещё сильнее.
— Кто я? Тоже… нелюдь? — едва слышно спросила она, почти не размыкая губ.
Надо же… Он сразу посмотрел на них. Перевел взгляд и шумно сглотнул, заставляя Наташу занервничать.
— Ты омежка.
— Омежка?
— Мама рассказывала про них?
— Да.
Лучше бы ничего не говорила. Лучше бы не готовила.
Сказка — ложь, да в ней намёк…
— Омежка — это же та, кто подходит всем. Бесправная и…
— Нет! — обрезал её Федор, сжимая губы. На скулах у него заходили желваки, подтверждая предположения, что мужчина не так спокоен и радушно настроен, как пытается показать. — У нас не так. У тебя больше прав, чем ты думаешь.
— Ничего не понимаю.
— Я объясню. Спрашивай.
Что спрашивать? Вот главный вопрос.
Она молчала. Там, в лесу, ей казалось, что у неё взорвется мозг от обилия вопросов, молнией проносящихся в голове. А потом — пусто. Ничего.
— Наташа, пойдем в гостиную.
Хорошо, что не в спальню…
Грудь обожгло, сдавило. Ната откинула голову назад, уперевшись в кафель на стене.
— Я теперь должна с тобой спать?
Карие глаза всё же полыхнули яростью.
— «Должна» — не то слово.
— Федор, я не знаю, чем ты занимаешься по жизни, но тебе следовало бы пойти в политику. Я не знаю никого, кто бы так ловко и искусно уходил от вопросов.
— Я не хочу разговаривать здесь. И мне не нравится, что ты сидишь на полу. Пока ты не инициирована, ты подвержена болезням.
— Инициирована… Созвучно с консуммацией.
— И это тоже.
Не было ничего странного, что они обсуждают половую жизнь и сексуальные связи. В институте каждая вторая шутка приходилась ниже штанов. Но никогда Нату не пробирало ни от интонации, ни от скрытого смысла. Там, как сейчас кажется, в другой и почти не её жизни, она твердо знала, что сама выберет партнера для секса. И это будет партнер не на одну ночь.
— Я кофе хочу.
— Пошли.
Федор пружинисто поднялся и протянул ей руку. Ната заколебалась лишь на секунду, но этого хватило мужчине. Он выругался.