Его огонь горит для меня
Шрифт:
Про косметику сказала, что девушке не пристало краситься, ведь это мужчинам нужно понравиться, а задача девушки — выбирать. Такой подход меня позабавил, но он был ближе к природе, если разобраться. Насколько мне известно, у млекопитающих самцы борются за внимание самочек, а не наоборот. Кроме того, Салли сказала, что накрашенная девушка — это слишком дерзко и само по себе как вызов. Что ж, учтём.
— А ещё сегодня первый день последнего месяца зимы, а значит ночью будет бал в честь средизимья.
— Ночью?
— Ну да, обычно он начинается через два часа после ужина.
— И
— Танцуют, знакомятся, а ещё представляют невест. Мне кажется, что вас тоже могут представить.
— А разве Его Величество не должен меня для начала пригласить? И вообще, у меня уже планы на вечер.
— Госпожа, но ведь вы же ещё никого не видели. И платье у вас есть! А волосы я вам так уберу, что будете самая красивая, и даже совсем будет незаметно, что вы рыжая.
— Ну уж нет, вот так мне волосы точно убирать не нужно. Если я и решу вдруг пойти на этот бал, то волосы мы уберём так, чтобы все видели, что я рыжая. В моём мире я считаюсь очень даже красивой.
С одной стороны, я лукавила, потому что благодаря заклинанию Шаритона я стала более привлекательной. Да, я всегда была вполне симпатичной, но вот такой сочной красотой как сейчас не обладала. И по меркам земли я была бы сейчас невероятной красоткой. Проблема только в том, что часть женской красоты — это уверенность в себе и внутреннее осознание своей неотразимости. А этого у меня было немного. В своём мире не успела, а тут цветом не вышла. Но с каким невыразимым удовольствием я сейчас разглядываю себя в зеркале! Несмотря на то, что в Альмендрии балом правят брюнетки, я себе искренне нравилась и ни за что свою внешность менять бы не стала.
Пока мы возились, в дверь постучали, и посыльный передал внушительный кошель с монетами. В общем, вместо библиотеки мы с Салли отправились на шопинг. Хашшаль пошёл с нами, но держался отдалённо и посматривал на меня как-то странно. Всю первую половину дня до обеда мы посвятили покупкам.
Во-первых, я купила потрясающей красоты зелёный кожаный блокнот для песен. Я решила, что пока помню все тексты и аккорды, нужно их записать. В том же магазине подобрала сумочку через плечо небольшого размера, но магическую, в которую умещалось столько всего — главное не забыть, что туда складываешь. Сама сумочка была шоколадного цвета, но мне понравился серебряный орнамент, который её украшал.
Приятная вещица, хоть и дорогая. Туда сразу ухнули кошель с деньгами и блокнот, при этом сумочка не потяжелела ни на грамм. По уверениям продавца, туда можно было сложить несколько охапок вещей. При покупке продавец истребовал у меня каплю крови и обещал, что сумку смогу открывать только я. Ну что ж, проверим позже.
Следующими в программе дня стали духи. Успев сполна насладиться своим новым ароматом, я не стала ждать особого случая и выложила десять золотых за большой флакон. У госпожи Олораль я спросила про шампунь, кондиционер, мыло и кремы для тела и лица. За дополнительный один золотой она согласилась сделать их специально для меня в соответствии с моим индивидуальным ароматом.
Отдушек для стирки у неё не было, но она пообещала поэкспериментировать над мылом для стирки в той же манере и предоставить мне на пробу. А ещё за один
А дальше мы забрели в обувной магазин. Здесь была масса сапог разной высоты, но вот ни босоножек, ни туфель на каблуках не было. Были аккуратные туфельки на небольшой танкетке и несколько совершенно некрасивых моделей на крошечном каблучке. Но большая часть обуви была довольно закрытой и с маленьким каблуком, удобным для езды в седле.
— Добрый день, скажите, пожалуйста, а вы делаете обувь на заказ?
— Добрый день, госпожа. Конечно, можем подогнать по ножке готовую модель, а можем сделать по вашим меркам.
— Прекрасно, скажите, вы могли бы сделать что-то такое? — я вырвала из блокнота листочек и нарисовала ботильоны на высоком толстом каблуке.
— Нет, такое мы не делаем. Да и как в них ходить?
— Это уже мои проблемы. Каблук может быть из дерева, шире сверху и уже книзу. Его нужно обтянуть той же кожей, что и сами ботильоны.
— А цель в такой обуви какая? Ходить неудобно, бегать ноги поломаешь.
— Это для красоты, чтобы стать выше.
После этих слов мастер взглянул на меня по-новому. Оценив мой рост (нормальный он у меня, 165. Кто виноват, что они тут все такие высоченные?), он хмыкнул и нарисовал другую модель, туфли-лодочки на небольшой платформе. Я переделала рисунок, получились по сути сандалии на высокой платформе и толстой подошве с закрытым носом и задником. Далее сапожник долго снимал с меня мерки и даже трогал стопы, чем вызвал неконтролируемый приступ щекотки и смеха.
В конце он бесплатно подогнал по ноге сапоги, в которых я пришла. Его жест я смогла оценить, когда надела их обратно. Оказывается, никогда в жизни я раньше не носила действительно удобную обувь. Теперь понятно, почему вариантов моделей так мало. А какой смысл в разнообразии, если одна модель удобна настолько, словно ты в ней родилась?
За нарисованную мною пару мастер взял в два раза дороже, чем за самые высокие сапоги — шесть золотых. Салли была в шоке, но я знала, что привычная обувь предаст мне уверенности в себе. Да и надоело быть самой маленькой, а с такой платформой прибавка в десять сантиметров мне гарантирована, может даже в двенадцать, если повезёт.
Следующим пунктом в расписании был портной, кроме того, я решила во что бы то ни стало заглянуть в музыкальный магазин и попробовать заказать там гитару. Судя по местным инструментам, технических проблем с исполнением не будет, вопрос только в форме.
Самое крупное ателье на торговой улице встретило нас довольно умеренно украшенными витринами. Я в очередной раз поразилась тому, насколько скучные цвета тут принято носить. И это страна брюнеток! Им доступны любые, самые сочные оттенки, но вместо этого они носят все оттенки серого, приглушённые голубой и синий и разные варианты белого, молочного и бежевого. Салли объяснила, что цвет одежды тесно связан со статусом, поэтому носить светлые и белые оттенки — это невероятно престижно, и таким правом обладают немногие.