Его отражение
Шрифт:
– Я тебя не боюсь. Давай заканчивать воспитательный момент и переходить к сути…
Отец не стал ждать окончания фразы и молниеносно оказался рядом. Сокрушительный удар ознаменовался тихим хрустом. Эрик соскользнул с кресла, держась за лицо, тихо захохотал – вот всегда так. Покровский старший, иначе не умеет и воспитательный приём у него один. Учитывая свою силу, бить маг старается аккуратно, но кажется, сломал сыну нос. В этот раз воспитание дало свои плоды – Эрик с горечью осознал, что иначе не будет никогда. Цена его свободы – смерть, ни больше, ни меньше.
– Не хами, –
– Ну да, доброго, как же, – скривился Эрик, поднимая разбитое лицо. Из носа течёт кровь, а в глазах пылает весёлая злость. Он, правда, больше не боится ни отца, ни боли. – Интересно, как же он стал миллиардером, филантроп этакий? А, пап, скажи нам, по доброте душевной.
– Не юродствуй. Я не потерплю неуважения, Эрик.
Демонстративно вытер кулак платком и бросил на пол. Налил себе виски и уже внешне совершенно успокоился. Он очень импульсивный и взрывной мужчина, но Верховная права – отходчивый. Все его враги быстро оказываются на кладбище, отчего бы и не успокоиться. Сейчас он отошёл к бару только чтобы не свернуть сыночку шею. Эрик прекрасно это понял, потому не стал выводить из себя окончательно.
– Ладно, прости, я знаю, что перегибаю, – утёр сын кровь и снова глотнул виски, который чудом не свалился с подлокотника кресла. В голосе нет ни малейшего намёка на раскаяние, – за гонки извиняться не буду.
– Мальчишка на своё счастье ничего не помнит, – повторила бабушка, – но я хочу напомнить о необходимости вести себя осмотрительно.
– Я не оставляю следов, – сплюнул Эрик прямо на ковёр.
– Это ты так думаешь, – пристально взглянул отец, – мои люди устали за тобой подчищать последствия загулов. Наркотики, разбитые машины, сожжённый речной причал, разгромленный ресторан, бордель…
– А что с борделем? – хохотнул издевательски и поднялся на ноги, развязно рисуясь, – мы вроде там не сильно пошалили, па.
– Сукин сын, – Александр схватил его за грудки и встряхнул, – та девочка не выжила! Её так и не смогли откачать, Эрик! Она впала в кому, а потом сердце не выдержало и остановилось.
– Так это не ко мне вопросы, – открестился Покровский с трудом вспоминая о какой девушке речь, – это все игры Макса. Я как раз был занят одной конфеткой, она такие чудеса ртом вытворяет, па, рекомендую…
Александр зарычал и швырнул сына через всю комнату. Он сделал это играючи, едва напрягаясь, но Эрик ударился о книжную полку и та хрустнула. На этом отец не остановился, подождал, пока сын начнёт подниматься и ударил ногой. Эрик захрипел и согнулся, снова упал на пол, пытаясь вдохнуть выбитый из груди воздух. Солнечное сплетение и спина заныли так, что тёмные пятна поплыли перед глазами. Боль выворачивала наизнанку, он едва не выблевал ужин. Тихо заскрипел – засмеялся, и остался лежать на полу, лелея место удара.
– Ты её жалеешь что ли, а? – почти шёпот, так как горло сдавливает судорога, – а меня чего ж не жалел, м?
– Ах ты тварь! – пришёл в ярость мужчина и снова ударил ногой лежащего. Потом ещё раз и ещё, не целясь, просто выпуская свою ярость. Эрик старался хоть как-то защититься, подставлять руки или ноги, но Александр гораздо сильнее физически – это его преимущество, компенсация слабой магии, так что противостоять открыто бесполезно, – как смеешь! Упоминать это имя, щенок?!
– Ты его убьёшь, – сообщила Алессандра, перекинув одну ногу на другую, – будь осторожен, на нем сегодня нет якоря. Кстати, почему, внук? Я велела его не снимать.
– З-забыл, – прошипел с безумной улыбкой на губах, – не парься. Сдохну так и лучше будет. У вас вроде запасной наследник есть…
– Что? – неожиданно насторожился Александр, с него слетела вся ярость за секунду.
– Ну, Кристина – она же всем лучше, чем я, – парень лежал на спине и чувствовал, как по щеке стекает струйка крови, натекла и в рот. Сглатывал отвратительный вкус и ждал, когда пройдёт головокружение, чуть отпустит боль в теле. Привычное дело – быть отцовской грушей для битья.
– Вставай! – скомандовал Александр, сверкнув темными глазами, он засунул руки в карманы, – и слушай меня внимательно. Либо начинаешь думать головой, либо я приму меры. И поверь, они тебе не понравятся, Эрик.
– Нужно позвать Лазаря, – сообщила Верховная, её глаза слегка светились и внимательно осматривали внука, – у него сломаны ребра и разорвана селезёнка. Нужно лечить.
– Ну, так зови! – рявкнул в ответ сын, – а мы тут пока закончим, да?
– Конечно, – Эрик еле выдавил слова, норовя рухнуть снова, – папочка…
Сарказм удавался даже в таком состоянии. Александр скрипнул зубами, но не стал снова бить. Решил зайти с другой стороны – начал отрывистыми фразами говорить:
– Я тоже был, таким как ты – бабы, алкоголь, тусовки и другие выходки. Всякое бывало, такое, что даже представить себе не можешь, сосунок. Но надо думать на несколько ходов вперёд, Эрик. Я не люблю лишней крови и жестокости – так научил меня отец и учу тебя я. Всегда нужно держать в узде и себя и друзей, быть лидером и думать о тылах. Вокруг меня не мёрли люди. Да, ты сам пока никого не убил. Но только потому, что им успевали помочь. Подумай об этом. Пока есть, кому прикрыть твою задницу, но что будет, если я перестану это делать?
– Иди к черту, папочка, со своей наукой, – выплюнул Эрик, прежде чем сознание укатилось во тьму. Он уже не видел, как в кабинет вбежал Лазарь и Алессандра, как его перемещали на диван и как руки бабушкиного помощника стали аккуратно порхать над телом, фиксируя сначала самые большие повреждения.
– Упрямец… – сквозь зубы прорычал Александр.
– Оставил бы ты его в покое на некоторое время, – посоветовала мать, – ему нужно чуть больше свободы.
– Думаешь?
– Уверена. Будет длиннее поводок, сразу станет покладистее.