Его сладкая месть
Шрифт:
Я ничего не могла сделать. Только позвонить Игоревой, главе налоговой. Но от ее теплого тона не осталось и следа. Я выслушала, что подставила ее своим беспределом перед высшим руководством, поэтому она и знать меня не знает, придется отвечать. Смотрела, как опечатывают магазин, и чувствовала, будто проваливаюсь в мощную черную дыру.
…Его утро начиналось почти так же, как утро той, кого Александр Крейн давно приговорил к потере воли и полному подчинению своей власти. В том, что все будет именно так, у него уже не было никаких сомнений. Если Марину не прижмут обстоятельства, которыми он намерен уничтожить ее сопротивление на корню, то справиться со своими чувствами
Он видел это в ее глазах. Ловил, насыщая кровь триумфом, в каждом рваном вздохе и сбившемся сердечном ритме. Без труда расшифровал этот код в ее дерзких репликах.
Она готова была сопротивляться до последнего. Не потому, что сильная — как сталь и лед. И не из-за страха — Алекс мог уже сейчас с уверенностью сказать, что боялась она его меньше, чем желала. Она бежала от самой себя.
Зачем понадобилось загонять ее в тиски? Неужели он был так сильно обозлен, из-за того, что подпустил так близко к себе? Или потому, что Марина смогла жить без него, заставив сердце превратиться в камень?
Алекс сделал глоток горького кофе. В его глазах на миг промелькнуло что-то хищное, темное, то, что он так тщательно скрывал от посторонних глаз.
Он хотел наказать ее совсем за другое. Вскрыть, словно скальпелем, всю суть ее потаенных желаний и фантазий. Воплотить из все, заставив дерзкую Марину узреть себя настоящую. А параллельно с этим, положить долгожданную жертву на алтарь всех тех демонов, что стали его частью после ее побега.
Он не стал преследовать, уговаривать, настаивать. Хотя прекрасно знал, куда именно она сбежала. Знал, как ее ломает каждый раз приступами сожаления о своем поступке, чувствами, которые в разлуке стали явными и усиленными. Чувствовал каждую грань ее эмоций, до каждого скола.
Это была метка дьявола. Прутья колючей проволоки. Только князь Тьмы мог так — все забрать, но оставить послевкусие ее взбесившихся чувств.
Крейн знал — стоит приехать, посмотреть ей в глаза, впервые в жизни отключить нежность, которой он так пресытился ради Марины, взять за горло в метафорическом, а может, и в буквальном смысле — она вернется. По собственному желанию, даже не из-за страха. И не иначе как сам Дьявол тогда запретил ему это делать.
Оставил огонь, который разгорался все сильнее. До тех пор, пока не превратил его сердце в закаленную сталь, вытравив все то, что можно было назвать человечностью. Наверное, все эти годы Крейн и жил только одной-единственной мыслью — забрать у Марины все в тот момент, когда она начнет ценить свободу больше. Больше, чем любовь и отношения…
Этот момент настал. Теперь он мог, словно режиссер-постановщик самого жуткого хоррора, лениво наблюдать за развитием событий и ждать, ждать того момента, когда Марина сдастся. Как бы она ни хотела этого сама, Алекс хорошо изучил свою девочку. Не придет. Даже если чувства разорвут изнутри и доведут до сумасшествия. Не придет без повода. Лучше сдохнет, чем осознает свои чувства.
Вот поэтому Марине нужен хороший пинок. Да, жестоко. Но если осмелится заглянуть в свою душу — поймёт, что это спасательный канат. С ней сработают только два варианта развития событий: либо Крейну придется взвалить ее на плечо и утащить в свою пещеру, либо загнать в такой тупик, что придет сама. Что ж. Второй вариант предпочтительнее. Он даже готов оставить ей эту иллюзию безысходности и отчаяния вместе с жертвенностью. Пусть прикрывается этим набором. Тем больше будет удовольствия, когда шаг за шагом будут слетать эти покровы, оставляя обнаженную плоскость ее истинной души.
Ждать. Придется пойти на не вполне
Крейн допил кофе, посмотрел на рисунок на дне пустой чашки. При огромной желании можно было рассмотреть женскую фигуру, изогнувшуюся в экстазе. Или в отчаянии. Все зависит от того, что предпочтёт его такая желанная жертва, когда окажется в его власти.
В доме было тихо. Данил еще вчера улетел Вену — вынужденные каникулы закончились, предстояла учеба в университете. В последнее время они с сыном стаи близки, и поэтому Алексу было тяжело смотреть на то, как Даня убивается из-за Марины. Их встреча была насмешкой судьбы. Наверное, именно она позволила чувствам Алекса выйти из-под контроля. Пугать Марину свыше нормы и тем более бить по лицу он не планировал. Но все уже произошло, как произошло.
Никто не поможет Марине. Никто не примет всерьез все ее истерики, призванные успокоить прежде всего ее собственную совесть. Алекс рассмеялся, вспомнив, с какой уверенностью его девочка сказала о том, что на короткой ноге с женой мэра и с ним самим.
Если даже допустить такой вариант — Лаврову некогда заниматься какими-то надуманными проблемами приятельницы своей супруги. А если все-таки до этого дойдет… Алекс даже головой покачал, представив, как его давнего друга Дмитрия Лаврова повеселит вся эта ситуация. Марина и понятия не имела, кого собирается просить о помощи.
Звонок отвлек его от размышлений. Конечно же, Крейн не стал бы самолично заниматься поставами для Марины. На это у него имелись специально обученные люди.
— Все как положено, босс, — отрапортовал исполнитель. — Юрист организовал отчеты теневой бухгалтерии и сделал выкладку фейков. Не пришлось шевелить налоговую, они и без этого нашли все. Одного магазина госпожа Самохвалова лишилась, кроме того, ей предстоит не особо приятный разговор с налоговиками в ближайшее время…
Термин «госпожа» резанул слух. Марина никогда больше не будет носить подобный титул. Наедине с ним — особенно. Господин один, и его воля — закон.
— Ты знаешь, что делать. Фейк какого бренда ей подкинули? — выслушав ответ, усмехнулся. — Пришли ей букет цветов. В бумаге с его логотипом, но надо заменить одну букву. И готовься. Пора ей лишиться второго магазина…
От разговора усилилось сердцебиение. И воной всему был далеко не кофе. Алекс Крейн отставил чашку, расправил плечи. В крови еще бурлила энергия после утренней пробежки. А ноги уже сами несли его туда, где вскоре развернётся действие, ради которого он и устроил все это шоу по подчинению своей бывшей.
Это помещение могло претендовать на президентский люкс самого крутого отеля. Нестандартный люкс, стоило признать. Серые тона и расположение в цоколе придавало этому помещению что-то жуткое, давящее на плечи. Понять назначение этой комнаты Марине еще предстоит, а пока…
Крейн подошел к огромному креслу, поддел ладонью полосу кожи с кольцом посередине. Кончикам пальцев передалась почти болезненная и одновременно сладостная вибрация, заставившая сердце замереть, а затем зайтись в ритме первобытного ликования. Горячая волна ударила вниз живота. Аукнулась в мышцах, охватив огнем все тело, сосредоточившись между бедер. Брюки стали тесными. Член отвердел за считанные секунды, запуская под кожу иглы запредельно болезненного возбуждения. Если такое происходит с ним здесь и сейчас, что будет, когда в этой комнате окажется Марина — обнажённая, дрожащая от страха и своих осуществившихся желаний, беззащитная и готовая на все ради сбывшейся мечты остаться с ним?