Его сладкая месть
Шрифт:
— Что мне мешает перегрызть тебе глотку, Алекс? Прямо сейчас? Если человеку нечего терять он готов на многое.
— Не успеешь, — мягко возразил дьявол во плоти.
— Это был риторический вопрос.
— Ты прекрасно знаешь, чем закончится твоя попытка.
Хватка в моих волосах ослабла. Руки гладили затылок, а нежность прикосновений создавала убойный диссонанс с его словами.
— Ты представить себе не можешь, сколько раз я рисовал в своем воображении совсем другой сценарий. Без добровольных сделок. Без временных рамок. Как я хотел просто тебя похитить
Я ощутила, как кровь отливает от лица. Вашу мать, он что, серьезно?! Серьезно рассматривал именно такой вариант?
— Что тебе помешало?
— Мы все же люди. И, наверное, я люблю тебя сильнее, чем мне казалось.
Как легко ему удалось раскачать эмоциональные качели! В горле защипало. А ведь Крейн и не отрицал, что перестал меня любить. Ни минуты.
— Если ты ждешь того же самого от меня… так не любят, Алекс. Это нездоровая любовь!
— Любовь уже давно отнесена к психическим диагнозам, Марина. Поэтому никто из нас даже не догадывается, какие формы она может обретать. Тебе здесь плохо, наедине со мной? Ты считаешь дни до окончания сделки? Отвечай.
Почему я не соврала, я тогда и сама не поняла.
— Это странно, но что плохо, я сказать не могу. Но, наверное, не настолько хорошо, чтобы нормально воспринять это как пожизненное заключение.
— От твоего поведения зависит насколько оно может быть для тебя… удобным. — Ласка затылка прекратилась. Алекс вновь сжал подбородок пальцами, заставив поднять голову. — Осознай это. И насколько его можно сделать невыносимым. Лишив при этом возможности причинить себе вред.
Он мог ломать словами без угроз. Легко, непринужденно. Целуя губы и вонзая нож между лопаток… Я поняла одно: надолго меня не хватит. День. Два. Потом я сама шагну навстречу лезвию, оправдывая свое бессилие именно этим.
— Даже у заключённых есть надежда, что они выйдут. Если ее нет, такие перспективы…Хотя разве это тебя волнует?
— Не настолько, что бы сочувствовать тебе сейчас. Поднимайся.
Неужели он ожидал, что после всего озвученного я смогу что-то делать, и вести себя покорно? А ничего другого ведь мне не оставалось. Алекс сложил пальцы вместе, указав в сторону кресла. Развернул за плечи и слегка подтолкнул вперед.
— Коленями на кресло, Марина. Помогать не буду. Живо.
У меня закружилась голова.
— Алекс, скажи мне, что это не насовсем. Что ты оставишь срок таким, каким он был…
Холод вспорол мои нервы от его бесчувственного голоса.
— Я сейчас считаю до одного…если ты не будешь там, где я сказал, то на коленях ты будешь стоять на каменном полу.
Я не могла сделать и шага. Когда-то давно Крейн сказал мне одну фразу: «власть — не в том, чтобы что-то сделать. Власть — это когда ты можешь, но не делаешь». Только сейчас я осознала ее значение в полной мере.
Я не пошевелилась. Лишь подчинилась нажиму, когда Крейн сжал мою шею и повел к креслу. Помог взобраться, заставил принять необходимую позу. Наклонил головой к мягкой спинке кресла, прижимая щекой к кожаной поверхности..
— Ты будешь чувствовать. И слышать.
Я
— Подожди. Мне стоп-слово сказать? Или ты меня выслушаешь? Ты обязан…
— Забавно, когда ты напоминаешь мне о моих обязанностях. Среди них, если ты помнишь… воспитывать в тебе покорность и послушание. Видимо, я ими пренебрег.
— Зачем мне подчиняться твоей воле, если у меня нет надежды искупить свою вину перед тобой и выйти на свободу?
Я не ожидала, что смогу до него достучаться. Ни сейчас, ни когда-либо. Внутри меня что-то неумолимо рушилось, не оставляя шанса выстоять. Изначально наши силы были не равны.
— Хорошо. Я дам тебе возможность выбора. Ты помнишь цвет, который сама назвала?
— Серый… — голова кружилась, и я обхватила спинку кресла сильнее.
— Отлично. Ты выйдешь отсюда через семь дней.
Горячая волна надежды так быстро пронеслась, оставив холод внутри. Не может быть так просто. И Алекс подтвердил мои догадки.
— Если…
Я зажмурилась. Благо стояла к нему спиной и он этого не видел.
— Не воспользуешься до конца этого срока стоп-словом. Если ты его произносишь, я остановлюсь…но ты остаёшься здесь. Навсегда.
Кажется, по части нанесения ударов этому мужчине и правда не было равных. В тот момент я была рада, что он не видит моего лица…
— У тебя будет Стоп-слово, но не будет права выйти отсюда. Ты хотела выбор.
— Х… хорошо… — единственное, что смогла произнести я перед тем, как меня окатило волной жаркого адреналина. Даже силы откуда-то взялись.
— Чувствую, вызов принят? — вкрадчиво поинтересовался Алекс, касаясь ладонью моей спины и скользя вниз искушающей лаской.
Я кивнула. Но мне просто необходимо было что-то ему сказать.
— Если ты решил любым способом подавить меня, я не такая сильная. И ты это знаешь. Просто подумала… Что после этих семи дней могу захотеть остаться рядом сама.
Я в тот момент едва ли осознала, что начала новую игру. Свою собственную.
— Сила в слабости, а не в противостоянии, — касаясь губами выпирающих позвонков у моей шеи, сбившимся голосом произнес Крейн. — Помни об этом..
Я смотрела в его глаза. В те самые, что когда-то снесли мою прежнюю программу и заставили сердце биться иным ритмом. В глаза, которые я не могла нарисовать даже в своем неискушенном воображении как и мысль о том, что полюблю их обладателя.
И в этот раз мне показалось, что я вижу в них что-то знакомое. Того Алекса Крейна, которого полюбила впервые.
То ли свет холодных ламп, то ли мое начинающееся безумие нарисовали сейчас того мужчину, которому больше не хотелось вонзить в сердце нож. Да и хотелось ли когда-то? Внутри запылал костер, страсть вскинула голову. Холод цепей не мог ее охладить.
Мне хотелось в этот момент поменять роли. Стать не жертвой, а охотником. Впрочем, я давно уже им стала.
Осознание было таким ярким, что я с трудом скрыла улыбку. Демонстрировать Крейну радость, когда мне озвучили почти что приговор? Я сумасшедшая. Но ведь не настолько.