Его строптивая любовь
Шрифт:
— Пока да. Теперь слоги и тоны.
Это было куда сложнее, в слогах каждое сочетание букв имело своё значение, а я, признаться, давно не освежал знания, тоны и ударения в древних языках — вообще отдельная история. Написанное имя можно было произнести сотней вариаций, например, растянув одну гласную, усилив её ударением, произнеся восходящим, понижающимся или и вовсе падающим звуком.
Потребовалось больше времени на ответ, но, кажется, я справился.
— Сильный воин, учение и познание, просветление, жестокая справедливость.
— А теперь представь, что это не демоническое имя, а драконье.
Посмотрел на отца недовольно. Кажется, я начинаю понимать Алессаль, не зря она бесится, когда я обучаю её по папиным методикам. Иногда хочется узнать всё и сразу, а не идти к новым знаниям десятками дорог, стирая ноги и падая от усталости.
— Да–ар–ра–ка–наш, — растягивая каждый слог и меняя интонацию восстановил я последовательность слогов. И уставился на отца.
— Что? В переводе не нуждается, да? — ехидно поинтересовался отец. — Судя по твоему ошалелому виду, ты верно понял мой намёк.
— Сколько ему лет? — выдохнул я.
— Без понятия. Но, надеюсь, твои сомнения развеяны. Я бы никогда не посмел пойти против его воли. Разумеется, мы все действуем по его плану, даже Орин, пусть и не знает об этом.
Закрыл глаза, пытаясь справиться и поступившей информацией. Мозг просто отказывался принимать её и обрабатывать.
Алессаль Фогрейв
В Као–сар–Ди я почувствовала себя неожиданно умиротворённо. Коротко переговорив с Ликсом, ушла к морю и долго сидела у воды, пытаясь восстановить душевное равновесие. Меня уже не заботили судьбы мира, я просто пыталась разобраться в себе.
Чего я хочу? Кто я? Как вижу своё будущее?
Отец сказал одну очень интересную вещь, на которую я изначально практически не обратила внимание. Я могу прожить ту жизнь, что мне по душе. Захочу семью и детей — пожалуйста, только не стоит сильно откладывать, иначе потом возникнут сложности из–за силы. Захочу власти и славы — держи, доченька, сколько унесёшь, могу ещё сверху добавить. Тяжело? Ну, сама хотела, изыскивай возможности с достоинством нести бремя власти.
Но главная моя проблема в том, что я сама не знаю, чего я хочу. Точнее, чисто по–женски я хочу всего и сразу, но больше всего на свете — больше никогда не чувствовать себя бесконечно одинокой. Только как вновь начать доверять собственной семье, когда она тебе не доверяет? Я понимаю, что ещё молода и неопытна, не умею скрывать мысли, могу сболтнуть лишнее, но неужели мне нельзя обозначить хотя бы общие планы семьи, чтобы я почувствовала себя её частью?
Вздохнула.
Легла на прохладную гальку, втянула горьковатый от высокой концентрации соли воздух, пытаясь почувствовать себя на курорте, но мысли просто растворились. Не знаю, сколько любовалась звёздным небом, загадочно выглядывающей из–за тучи луной и думала о ерунде. Впервые за длительное время мозг отдыхал.
— Лепота, — произнесла от полноты чувств. А затем встала и пошла плавать. — Луна, ты только никуда не уходи, мне можно купаться только в твоём присутствии, — строго наказала спутнику Као–сар–Ди и рассмеялась, до того глупым это показалось.
Но мне хотелось быть глупым, беззаботным ребёнком, которого любят, оберегают, обнимают и целуют, а не бросают во взрослую
Мелькнуло горькое слово «обида».
Да, я смертельно обижена на всех и сразу за всё. И на себя тоже обижена. Я уже столько времени провела в других мирах, а всё живу по земным законам с земными стереотипами и никак не могу от них избавиться. Я хочу, чтобы мама была мамой, папа — папой, чтобы любимый мужчина просто любил меня, а не радостно строил планы по захвату Вселенной с моим собственным родителем. Хочу нормальную семью! Образцово–показательную, будто из земной рекламы. Где все завтракают за одним столом, улыбаются друг другу, вместе проводят досуг…
Нырнула в воду и распахнула глаза от шока, когда до меня дошла одна простая вещь, о которой нам постоянно говорила классный руководитель в школе.
Социальные сети — это зло. Вы видите в них ненастоящую жизнь с отфотошопленными людьми и искусственными эмоциями. Но жизнь другая. Она полна интересных событий и рутинной работы, людей, которые с одними могут быть по–настоящему добрыми и заботливыми, а с другими — жестокими и беспощадными. Нет чёрного и белого, есть реальная действительность, и ты или принимаешь её во всём разнообразии или страдаешь от несовпадения с навязанной социальными сетями «идеальной» картинкой.
Я слишком долго вела блоги и так погрузилась в «нарисованный мир», что и здесь, в Эрмиде, в Као–сар–Ди, в Рошарш–та–ану порой теряла связь с реальностью. Казалось, будто я снимаюсь в бесконечно–длинном и не всегда интересном сериале. Я даже окружающих людей воспринимала как персонажей, до конца ни к кому не привязываясь. Отстранилась на максимальное расстояние. Словно зритель «Игры престолов», где боишься прикипеть душой к герою, зная, что стоит это сделать, как он погибнет.
Вынырнула, облизнула солёные губы, подплыла к лунной дорожке, чтобы остановиться и закончить эту не раз возникающую мысль, которую я не желала развить и понять.
Почему у меня такая реакция? Она ведь повторялась не раз и не два, я регулярно ловлю себя на ощущении нереальности происходящего.
«Потому что ты не принимаешь ни один из миров, миры в ответ не принимают тебя», — шепнул ветер.
— Почему ты мне подсказываешь? — спросила у самой непредсказуемой и своенравной стихии.
«Ты мне нравишься. Присматриваюсь к тебе», — ответил он загадочно и улетел, зашумев кронами деревьев на берегу.
Я почувствовала невиданный ранее прилив энергии и поняла, что горы могу свернуть. Что это? Подарок ветра, моря или Као–сар–Ди?
— Так, ладушки, попробуем начать с принятия мира. В конце концов, это мир матери, он пропитан силой отца, я с ним уже говорила и мы нашли общий язык, по логике здесь это должно получиться проще всего, — произнесла, настраиваясь. — Понять бы ещё, как это всё работает.
Прислушалась к ощущениям, попробовала обратиться к миру — ничего. А дальше руки сами начали проводить манипуляции, будто я делала так тысячу раз. Сформировала клубочек огненной тьмы на мокрой ладони, выдавила слезинку, вспомнив, что море считает слёзы даром, магией сделала надрез на коже и добавила в ладонь каплю крови. Подумала и обратилась к ускользнувшему недавно ветерку.