Его Величество Авианосец
Шрифт:
Рассеянного «кучками» по всему кораблю.
Билл и сам отщёлкнул на предплечьи рамку псевдоэкрана, и приказал:
– Вачовски, Клёве. Стоять и смотреть. – толстыми сосисками-пальцами было трудно выбрать канал Траубе, но Биллу это удалось.
Возникло изображение с камеры сержанта.
Чёрт!
Действительно – студень. Зелёный, прозрачный. Ну, вернее – полупрозрачный. Потому что пол, на котором лежит довольно крупная – с добрый аквариум объёмом – куча, видно плохо. Траубе уж расстарался: обошёл с трёх сторон, и приблизил камеру, нагнувшись:
– Вам видно, сэр?
– Видно,
Док не подвёл:
– У вас есть пинцеты. Ну, те, длинные. Нужно постараться зацепить кусочек, и засунуть в контейнер. Только – так, чтобы оно не оказалось на наружной поверхности. Пинцет придётся бросить – там же, рядом с кучей. Контейнер – завинтить. Задача ясна?
– Так точно, сэр. Ясна. Траубе. Кто у вас самый… Ловкий?
«Ловким» обозначили рядового Халикова. И верно: сухопарый, ловкий, юркий, в спарринге он даже для Мвембы представлял серьёзную опасность – мог ударить, и словно раствориться в воздухе!.. А уж поймать себя в могучие клещи-захваты не давал никому.
Наблюдая, как рядовой аккуратно, даже несмотря на чёртовы негнущиеся сосиски, в которые превращал пальцы неуклюжий скафандр, запихивает приличный кусок в контейнер, Билл мысленно скрестил пальцы.
Но ни при отделении части студня, ни после завинчивания крышки ничего не случилось… Ф-фу… Ф-фу?..
– Клёве. Вачовски. Выдвигаемся. – Билл убедился, что неприятностей от студня, вроде, пока ждать не надо. Лейтенант же не препятствовал тому, что некоторые группы тоже приостановили работу, чтоб посмотреть – а что: грамотно. Торопиться им некуда. А Бойцы должны знать, с чем им придётся иметь дело.
Ну вот и посмотрели. И выяснили.
Студень поколыхался, конечно, когда Халиков ткнул в него пинцет, но… Не «отреагировал агрессивно». А правильней сказать – вообще никак!
После теплицы группе Хинца попались какие-то склады – на стеллажах оказались разложены непонятные детали. Под каждой на полке имелась надпись – очевидно, характеризующая ту деталь, или запчасть, что ждала своей участи, когда-то, возможно, завёрнутая в промасленную бумагу, а сейчас тускло поблёскивающую стальными или алюминиевыми полуокислившимися боками.
Группе Мвембы попались и вообще – холодильные камеры-установки. В которых, вероятно, когда-то хранились продукты. Вот только сейчас на полках и в клетушках-камерах не осталось ни крошечки…
Отделение Петровского вышло к двигательному отсеку. Ну и ничем, судя по изображению, он от машинного отделения «Рональда Рейгана» не отличался. Кроме размеров. Всё верно: даже наружные элементы движков, «чертовски», по словам дока, похожи.
Когда прошло четыре часа, отведённых командованием на первичную разведку, у Билла (Да наверняка и у остальных тренированных качков!) ноги в ботинках с магнитными присосками, несмотря на отсутствие тяготения на чужаке, тряслись, как осиновый лист. А «пейзажи» и «техногенные чудеса», проплывавшие мимо, воспринимались, как, скорее, привычный
Поэтому приказ возвращаться все восприняли с заметным облегчением.
Билл знал, конечно, что записи всего того, что они наснимали, и пробы того, что «соскребли» или запихали в контейнеры, будут тщательнейшим образом изучать. Специалисты. (Хотя какие, к чертям собачьим, могут быть специалисты – по ксеноморфным тварям и чужим аппаратам!) Лучшие. Вернее – лучшие из тех, что есть у них, на Авианосце.
И только тогда, когда этим светилам всё станет более-менее понятно, и состоится следующая разведка. Если руководство в лице генерала Шемппа признает продолжение её безопасным.
Однако он чёрной завистью завидовал взводу Нгуена Квоха – те так и остались сегодня в невостребованном резерве…
– … нет, разумеется, клеточная структура имеется! Нам ещё не приходилось встречать организмы столь большой массы совсем без клеточной, или какой-нибудь иной, организующей структуры! – Мангеймер сердито потёр переносицу, словно до сих пор пытался загладить впадины от окуляров стереомикроскопов и анализаторов, – Но здесь – совершенно не такие клетки!
Поскольку генерал помалкивал, а остальные участники планёрки-совещания не смели нарушить паузу, доктор продолжил, сжалившись над неспециалистами, и решив пояснить человеческим языком уже полчаса излагаемую наукообразную галиматью, каковой она сидящим перед ним офицерам наверняка и представлялась:
– В земных организмах, например, наружная мембрана клетки служит нескольким целям. Во-первых – предотвратить испарение, или просто – вытекание внутриклеточной жидкости. Потому что, будь оно всё неладно, у нас – да и у любого земного организма! – вся внутриклеточная, да и внутриорганизменная кухня строится на растворах. Водных. И если концентрация солей, аминокислот, липидов, и… всего прочего, что там должно реагировать, станет слишком высокой, клетка не сможет жить – потому что то, что в ней циркулирует, не сможет этого делать. То есть – циркулировать, доставляя эти полуфабрикаты – туда, где они… Будут востребованы. Я понятно объяснил?
– Будем считать, что да. – генерал только помаргивал. Хороший знак. Значит, большой Босс ещё не сердится. С другой стороны, Шемпп – сам кандидат биологических наук. Так что ему-то всё давно понятно. «Разжевать» надо для офицеров-неспециалистов.
– Тогда я продолжу. Вторым назначением внешних стенок является их полупроницаемость. Что такое осмос – вам известно? Ну, это когда вода стремится разбавить какой-либо раствор, и пролезает для этого сквозь стенки, которые как раз – полупроницаемы. По принципу велосипедного ниппеля. То есть – туда – пожалуйста, а обратно – …э-э… Нет. Вот так, кстати, и происходит внутри– и межклеточный обмен. Вернее, он-то происходит в миллионы раз сложней, и по особым принципам, многие из которых до сих пор – тайна за семью печатями… (Да-да, до сих пор!) Но для нас сейчас важно, что оболочки земных клеток – полупроницаемы. Чтобы, стало быть, клетка могла пить. И есть.