Его Величество бомж
Шрифт:
Дедуля, завидев меня, заводит пластинку о том, как ему надоело лежать, я отбиваюсь несколькими сочувственными фразами, которых он всё равно, не услышит, с таким же успехом ему можно декламировать Пушкина или таблицу умножения, и удаляюсь.
Не успев задать вопроса постовой медсестре Антонине, только запоздалое,
– Привет! – получаю ответ,
– Твоего морного викинга отвезли в смотровой – интересно, с чего она взяла, что викинг? Хотя и вправду, похож! Но спрашиваю совсем другое,
– Моего?
– Ник Ив, - это у нас так Николая Иваныча сокращённо величают позаглаза, - сказал, что твой родственник или знакомый, и
Вот как! Старый док туда же, куда и санитарка! С чего они взяли, что он мой? Но лучше подтвердить, когда знакомые или родственники ложатся, к ним само собой, отношение подушевней и повнимательней, поэтому, подтверждаю,
– Ага! Только он сам довёлся, - и, не ожидая лишних вопросов, добавляю, - если что, он – Константин. Давно увезли-то?
– Да вот только что, разминулась парой минут, - сбивается, как я и хотела, Антонина, - ждать будешь?
А я понимаю, что если ещё задержусь минут на десять, то опоздаю на автобус в посёлок, а следующего ждать до полудня, или ехать с пересадками, да потом ещё топать пару километров по морозу. И здравый смысл побеждает,
– Нет, побегу. Через три дня загляну.
– Может, передать чего? – беспокоится медсестра.
– Да нет, я ж его видела.
– Ну, покеда! – и я торопливо мчусь по ступенькам, потом переодеваюсь так, что позавидует бывалый строевик, привычный вскакивать по тревоге и одеваться за сорок пять секунд. На ходу застёгиваю пальто и наматываю шарф до самых глаз, а потом, между боязнью поскользнуться и упасть или опоздать на автобус, выбираю всё-таки автобус и, чудом не перевалявшись, и не заработав травм, несовместимых с жизнью, долетаю до остановки. В автобус вскакиваю последней. Сразу за моей спиной раздаётся жалобный скрип старой гармошечной двери и, дребезжа всеми своими внутренностями, ржавый ПАЗик увозит меня и ещё нескольких счастливцев в посёлок…
***
Когда-то я жила в городе, вернее, мы жили с родителями. Я одна в семье, мне казалось, что это не плохо. В общем-то, если нет братьев или сестёр, то вроде как, сравнивать не с чем. Поэтому хорошо это или плохо, не знаю. Но вот, когда умер отец, а следом потянулись его кредиторы, было жутковато и жалковато, что нет у меня страшного старшего брата, который разобрался бы со всеми этими мерзавцами. Хотя, мерзавцы они или нет, я так и не уразумела, может, папа был не так идеален, как мне рисовалось в шестнадцать?
На ту пору я считала его идеалом, и была твёрдо уверена, что маме несказанно повезло. И радовалась за неё и завидовала: ведь она получила единственного достойного мужчину на земле! А, что же мне теперь делать молодой и красивой, если все пацаны, что пытались подкатить, не годились ему в подмётки? Да и те парни, что постарше, были нисколько не лучше.
Однако, мама, всю мою сознательную жизнь не знавшая, что такое ходить на работу, ударившись лицом о реальность, уже не считала покойного мужа принцем, однажды чудом забравшим её в сказку, и всё больше слала обвинения в его адрес, по мере убавления финансов и дорогих украшений в её шкатулке. Когда и эти запасы закончились, а аппетиты кредиторов не убавились, ничего другого не осталось, как продать большую квартиру в центре.
От нас отстали лишь, когда, мы отдали практически всё, на остатки денег сумев купить ветхий домишко на окраине города, в так называемом, посёлке.
Сам
Это хорошо, когда отдыхаешь. А, когда вынуждена подрабатывать сразу со студенческой скамьи? Розовые мечты про художественную академию, как-то сами собой померкли после первой же полуголодной зимовки.
Поэтому, получив аттестат за девять классов, я не раздумывая, подала документы в медицинское училище и вторым шагом в больницу санитаркой.
Так что, мой трудовой стаж уже почти девять лет! А мама так и не сумела полноценно восстановиться после утраты отца и главное, комфортного существования. Несколько раз она заводила романы с разными мужчинами в надежде поймать ещё раз удачу за хвост, но только хвост этот становился с каждой попыткой всё тоньше и жиже. И в конце концов, когда мне исполнилось двадцать, и красный диплом медучилища оказался у меня в руках, она сказала,
– Ну вот, детка, ты и выросла. Теперь проживёшь без меня, - и укатила за очередным хвостом удачи, куда-то в Геленджик устраивать личную жизнь в тёплых краях. С тех пор, ни слуху, ни духу, хотя прошло пять лет. Я подавала в розыск, безрезультатно. Так что, живу в нашем домике одна. И надеюсь, что мама всё-таки жива - здорова и обрела своё счастье…
Посёлок строится и перестраивается. Вокруг появляются красивые коттеджи в два – три этажа, чем дальше, тем красивее, дворцы, иначе не скажешь. У некоторых хозяев даже личные фонтаны имеются, я уж, молчу про водопровод. А я по-прежнему хожу за водой на колонку и мечтаю не о водопроводе, а о том, чтобы водопровод не случился весной с потолка в дом. И было бы здорово пережить ещё хотя бы год без ремонта крыши, на это ещё копить и копить…
С соседями, можно сказать, повезло. Почему, можно сказать? Потому что до недавних пор так и было. По левую руку от моего дома вполне адекватная пара местных жителей дядя Коля и тётка Вера, а по правую проживала бабка Наталья. Старушка божий одуванчик. Все мы были глубоко уверены, что она круглая сирота. Помогали всей улицей, кто чем мог. То мужики дров наколют, то женщины воды принесут. Да я сама сколько раз гоняла по её поручению в местный продмаг за едой и привозила из города лекарства.
Но спустя ровно полгода с момента похорон соседки, выяснилось, что не такая уж она и круглая. Когда, откуда ни возьмись, объявился троюродный наследник - племянник Денис – толстый мерзкий мужик лет тридцати пяти, и взялся устанавливать свои порядки...
Естественно прежнюю избушку он стёр с лица земли и принялся за грандиозное строительство, но это его личное дело. Только на этом не остановился.
Для начала ветхий заборчик палисадника он заменил на двухметровый металлопрофиль, причём так, что палисадник поглотил дорожку к колонке. Ну да Господь с ним, лишние пять метров и путь по проезжей части меня напрягли не особо, большинству и вовсе без разницы, практически у всех вода в доме.