Его величество случай
Шрифт:
– Пейте, вам говорят.
Девушке ничего не оставалось, как подчиниться.
– Какая гадость, – прохрипела она, проглотив напиток. – Как это можно пить…
– Заешьте. – Он протянул Ане конфету. – Вот так… На самом деле к коньяку надо привыкнуть, даже к самому хорошему…
– Как можно привыкнуть к гадости? – передернулась Аня. – Фу!
Он хмыкнул и завел мотор. Минуты две они ехали молча – девушка приходила в себя, а Петр напряженно размышлял – в итоге первой заговорила Аня.
– Как все прошло? – уже
– Нормально.
– Я видела, как милицейская машина подъехала. Я так испугалась, что они меня заметят, что легла на пол.
– Зря боялись, окна тонированные, в темноте они бы вас не увидели. – Петр остановился на светофоре, ожидая «зеленого», пристально смотрел на Аню, наконец не выдержал: – Вы скажете мне, зачем приехали к Голицыной?
– Чтобы узнать правду, – ответила она чуть слышно.
– Какую?
– Обо мне.
– А адрес Эдуарда Петровича вам по этой же причине понадобился?
– Да.
– Можно узнать, о какой правде идет речь?
– Сегодня я узнала, что Элеонора Георгиевна была моей бабушкой. – Она взглянула на него исподлобья. – Вы можете в это поверить?
Он бросил на девушку испытующий взгляд, словно раздумывая над тем, стоит ли принимать ее заявление всерьез, и мгновением позже сказал:
– Могу. И знаете почему? Потому что ее забота о вас была больше, чем благодарность за хорошее отношение. Ведь она не просто завещала вам квартиру, нет, она позаботилась о том, чтобы никаких проблем с ее получением у вас не возникло, чтобы вы точно стали ее владелицей. Для этого ей пришлось нанять меня, а мои услуги стоят приличных денег. – Петр скупо улыбнулся. – Наверное, Элеоноре Георгиевне пришлось продать одно из двух имеющихся в наличии антикварных колье… Для чужого человека такое не делают.
– Но я не знаю, кто мои родители!
– Скорее всего, Эдуард Петрович, больше некому…
– Он не мог! В тот год, когда меня зачали, он сидел в тюрьме!
– Елена Бергман? – удивился Петр. – Но она, если верить ей же самой, бесплодна.
– Мне и Эдуард Петрович так сказал. И я ему верю, но тогда… – Она растерянно на него посмотрела. – Тогда я ничего не понимаю…
– Значит, у Элеоноры Георгиевны был внебрачный ребенок, о котором никто не знает.
– Ой, я об этом не подумала…
– Она могла родить его втайне от всех – Элеонора Георгиевна была женщиной обеспеченной, значит, могла себе позволить разъезжать по стране. Наверное, она сказала всем, что отправляется в длительное путешествие, а сама уехала подальше от столицы, чтобы родить ребенка под чужим именем.
– Но почему? Зачем все это?
– Причин может быть несколько. Например, такая: ребенок не от мужа…
– Но она могла бы обмануть мужа!
– Значит, не могла. Допустим, ее супруг был бесплоден.
– Сделала бы аборт!
– В те времена трудно было найти подпольный абортарий. А в районную больницу она идти побоялась. Либо беременность обнаружила на поздних сроках… Да мало ли! Причин, по которым женщины не избавляются от нежелательного ребенка, а рожают его и потом отказываются – море! Иначе не было бы у нас столько отказников в доме малютки…
– Значит, вы считаете, что Элеонора Георгиевна родила ребенка, бросила его…
– Отказалась, – поправил ее Петр, – то есть отдала на воспитание. Поручив заботу о нем либо какой-то конкретной личности, либо государству. К первому я склоняюсь больше.
– А дальше? – со жгучим любопытством спросила Аня.
– История могла развиваться по-разному. Например, ребенок вырос, каким-то образом узнал о матери, явился к ней, она его приняла… Либо у Элеоноры Георгиевны проснулась совесть и она сама отыскала свое чадо, но это не суть важно!
– А потом? – никак не могла успокоиться Аня.
– Дальнейшее зависит от пола незаконнорожденного. Если он был парнем, то мог соблазнить твою мать, Александру Железнову, в результате появилась ты…
– А если ребенок был женского пола?
– Тогда она просто пришла к Элеоноре Георгиевне с новорожденной дочкой и сказала: «Маманя, ты меня не растила, так вырасти хоть мою дитятку, я сама не в состоянии…» Либо она просто умерла при родах, и Элеоноре Георгиевне ничего не оставалось, как пристроить малышку…
– Тогда Шура Железнова, которую я всю жизнь считала матерью, мне вовсе не мать!
– Это же просто гипотеза, – с упреком проговорил Петр. – Не надо принимать ее близко к сердцу…
– А знаете, Петр Алексеевич, я в этом нисколько не сомневаюсь!
– В чем?
– В том, что я не родная дочь Шуры Железновой. Я всегда это чувствовала! Причем теперь я уверена, что удочерила она меня не по зову сердца, а купившись на деньги, предложенные Новицкой… Тем более что Элеонора Георгиевна ей еще и комнату в коммуналке выхлопотала.
– Откуда вам известны такие подробности? – Он с возросшим интересом посмотрел на нее. – Из письма?
– Да.
– И что там было еще?
Аня собралась рассказать о странном шифре и зарытой собаке, но, вспомнив предостережения бабушки, смолчала.
– Вы мне не доверяете? – по-своему расценил ее безмолвие Петр.
– Нет, что вы! Только вам я и доверяю! – поспешно заверила его Аня. – Просто больше там ничего интересного, в смысле для нашего с вами расследования, не было…
– О! – развеселился Петр. – Мы уже ведем расследование!
– А вы мне разве не поможете? – Ее голос дрогнул. – Я так надеялась…
Он нахмурился и несколько секунд молчал, сосредоточившись на дороге, потом спросил: