Его величество случай

Володарская Ольга Геннадьевна

– Я подъеду к вашей конторе часов в шесть, хорошо?

– Отлично.

– Тогда до встречи.

Сергей Георгиевич отключился. А Петр так и не понял, зачем Отрадову понадобилось знакомиться с Аней, но ломать над этим голову он не стал – надо так надо.

Эдуард

Вульф не мог дождаться, когда закончится обед, а все потому, что изящный белоснежный стульчик, на котором он сидел, был явно маловат для его задницы. К тому же человек, деливший с ним трапезу, дул минералку вместо подобающего блюду (фаршированный красной икрой судак) вина, а Эдуард не привык пить один. Пришлось ограничиться

символическим бокалом, а потом перейти на ту же газированную воду, что тянул сотрапезник. В итоге никакого удовольствия от обеда Вульф не получил, зато вышел из-за стола с совершенно трезвой головой и полупустым желудком – что было не так уж плохо, ведь на трезвую голову легче вести переговоры (за кофе он собирался уговорить гостя на одну сделку), а вставать из-за стола с чувством голода, говорят, вообще полезно…

Когда официант унес тарелки, Эдуард с гостем – известным коллекционером антиквариата и произведений искусства Штурмом Александром Антоновичем – перешли в малый зал ресторана, курительную, как здесь его называли, уселись в удобные кресла, закурили и, прихлебывая из тончайших чашечек крепкий черный кофе, начали разговор.

– Вы что-то хотели мне предложить, Эдуард Петрович? – спросил коллекционер, выпустив из ноздрей пахнущий ментолом дымок. Голос у него был очень высоким и визгливым, как у уличной торговки, поэтому он старался говорить полушепотом. – Что-то очень редкое, как я понимаю…

– Правильно понимаете, Александр Антонович, – почти заискивающе улыбнулся Эдуард Петрович, хотя ему страшно не нравился этот прощелыга с пидорским голоском, а от его бабьих сигарет Эдика вообще тошнило. – У меня имеется очень необычный браслет, и я готов поменять его на вашего Кандинского…

– Прошу вас, Эдуард Петрович, – прошелестел Штурм устало, – не будем вновь поднимать тему Кандинского… Я уже говорил, он не продается.

– Поэтому я предлагаю поменять его на очень ценную, очень редкую вещь, которой, как я слышал от одного антиквара, вы давно интересуетесь…

– О чем вы?

– Об османском браслете.

В глазах Штурма загорелся огонек, но тут же погас – коллекционер умел сдерживать свои эмоции. Нарочито медленно он стряхнул пепел с сигареты и лениво поинтересовался:

– Он у вас?

– Точно так, – подтвердил Вульф, прикусив сигару своими острыми, как у хищника, зубами.

– Можно взглянуть?..

– Всенепременно.

Тут же один из телохранителей Вульфа отмер, подошел к их столику и, положив на него черный кейс, отошел. Эдуард Петрович, набрав код, открыл его. Развернул к Штурму. При виде изумрудных глаз золотой змеи коллекционер так разволновался, что уронил пепел на колено, даже не заметив.

– Сколько вы за него хотите? – спросил он, справившись с собой.

– Я уже сказал: картина взамен браслета.

– Эдуард Петрович, я не могу отдать вам Кандинского. Возьмите взамен Шагала, его стоимость гораздо выше…

– Нет, мне нужен именно тот натюрморт, я влюбился в него, когда увидел фотографию в журнале «Коллекционер»…

Вульф говорил неправду – натюрморт ему ужасно не понравился: все кривое, косое, смазанное, графин похож на ночной горшок, яблоко на клубок ниток, а груша на кучу дерьма. Новицкий вообще-то терпеть не мог всех авангардистов, предпочитая классическую живопись, но, глядя на картину в журнале, поймал себя на мысли, что если она, гадость эта, будет висеть в его столовой, портя аппетит своими дрянными фруктами, то время его трапезы сократится, а значит, он станет меньше есть. А то сейчас, завтракая,

он любуется натюрмортом какого-то малоизвестного голландца, а там прозрачный виноград, сочащиеся соком гранаты, нежные персики, от этого у Эдуарда Петровича разгорается аппетит, и вместо того чтобы встать из-за стола с чувством легкого голода, он выползает из-за него с ощущением, что сейчас лопнет.

– Ну что, Александр Антонович, – прервал затянувшуюся паузу Вульф, – готовы на обмен?

Штурм впился глазами в браслет, в его душе шла борьба. С одной стороны, очень не хотелось отдавать Кандинского – он купил его за гроши на блошином рынке Питера, будучи студентом художественного училища, сам отреставрировал – но, с другой… Этот браслет… необыкновенный браслет… Он мог бы стать жемчужиной его коллекции старинных украшений.

– Я согласен, – выпалил Штурм.

Вульф лучезарно улыбнулся. Он был страшно доволен собой. Как же, убил сразу двух зайцев: заполучил натюрморт и избавился от браслета, проделав все цивилизованно, без насилия и даже нажима, как и подобает честному бизнесмену, меценату, кандидату экономических наук…

– Вы позволите кое-что у вас спросить, Эдуард Петрович? – вновь заговорил Штурм.

– Пожалуйста…

– Вы ведь купили этот браслет у Абрама Шаца? У него еще ломбард на Лубянке.

– Скажем, он мне достался от антиквара Шаца, а вы с ним знакомы?

– Да. Но я не имею с ним дел… – Штурм поморщился. – У него нехорошая репутация… И я хотел бы вас предостеречь: не связывайтесь с ним больше…

– Почему?

– Он нечист на руку.

– Как так?

– Сбывает через свой магазин «фуфель».

– «Фуфель»? – переспросил Эдуард Петрович, хотя прекрасно знал значение слова, тем более этот «фуфель» Шацу поставляли именно его люди.

– Подделки. Искусственно состаренное золото, бракованные камни, фальшивое серебро.

– И что, покупают?

– Лохи – да. – Штурм пренебрежительно скривился. – Всякая разбогатевшая шушера, мы же, истинные коллекционеры, с ним дела не имеем… – В этот момент до него дошло, что сим замечанием он мог оскорбить Новицкого, причислив того к тем же лохам, и он тут же сконфуженно добавил: – Но вы-то, я уверен, у него, кроме браслета, больше ничего не покупали?

– Я и браслет-то не покупал. Тут какая история получилась… Отдал я ему на экспертизу одну вещь, а она пропала…

– Как пропала?

– Ограбили магазин, унесли все ценное, в том числе и мою вещицу. Шац, дабы возместить моральный и материальный ущерб, преподнес мне этот браслет…

– Что за вещь, стоящая? – заинтересовался Александр Антонович.

– Один старинный кинжал…

– Уж не кинжал ли Эль-Саладина? – со священным трепетом прошептал Штурм. – Я вижу, у вас и кольцо из того комплекта… Неужели вы владели всеми тремя предметами?

– Нет, конечно… – легко соврал Вульф. – Кинжал был другой. Тоже дамасский, но попроще, без истории… Взамен его Шац мне вот этот браслет дал, как считаете, я немного потерял?

– Я, конечно, не знаю, какой у вас был кинжал, но уверен – вы не прогадали. Этот браслет… э… потрясающая вещь… На другую я бы Кандинского не поменял.

– Вы меня успокоили, Александр Антонович, спасибо. – Вульф дал знак своему телохранителю, чтобы тот распорядился принести еще кофе, затем как бы между прочим спросил у Штурма: – А кроме того, что Шац нечист на руку, вам ничего о нем не известно? Я слышал, он сам коллекционер, а в вашем тесном мирке все прекрасно осведомлены друг о друге…