Шрифт:
Корабль плавно зашёл на посадку, иссушив пламенем двигателей маслянистый чернозём в труху. Всклокоченная пыль сгустилась мутным облаком. Когда волнение воздушных пластов поутихло, на сверкающем боку корабля стала видна надпись: «Одиночка».
Створки шлюза медленно разъехались, с торжественной неторопливостью на землю опустился трап. Из корабля вышел высокий джентльмен в клетчатой кепке, охотничьей куртке и кожаных сапогах, при горделивой осанке и винтовке.
Закат отреагировал на появление незнакомца заострёнными
Шины рассекали бездорожье, будто нож мягкое масло. На пути постоянно возникали валуны или рытвины, но всякий раз джентльмен отменял аварию резким поворотом руля. Остатки тающего света расступались перед капотом, за габаритными огнями путался сумрак. Комья земли разлетались из-под стальных лап бегущих рядом псов.
Впереди возник овраг – не чета предыдущим ямам. На полном ходу джентльмен переключил тумблер и джип преодолел силу тяготения, эффектно воспарив над оврагом небольшим усилием реактивной тяги. В последний момент псы воспользовались открытостью кузова и уже, будучи пассажирами, наблюдали красоту открывшегося вида с истинно металлическим безразличием.
Слева раскинулись поросшие мхом изумрудные холмы, справа протянулась серая лента суетливой реки. Коснувшись земли, джип рванул вперёд – навстречу бескрайней равнине. Шины с хрустом перемалывали сочную флору в фарш. Прорвав сопротивление густых зарослей, разгорячённый мотор сбавил обороты, но полностью охладил пыл лишь по требованию водителя. За линзами бинокля доверчиво обнажилась даль – километры флоры, на просторах которой стадо яров приготовилось к ночёвке. При беглом подсчёте стадо насчитывало около пятидесяти голов: десяток взрослых самцов, штук тридцать самок и сбившийся в бесформенную кучу молодняк.
Джентльмен взял верёвку и покинул салон. Прикрытый винтовкой спереди, а псами сзади, он двигался сквозь уплотняющийся сумрак еле различимой тенью. Когда до стада осталось метров пятьдесят, джентльмен вновь прибегнул к помощи оптики. Метки прицела сжали и расчертили пространство на четыре равных сегмента. В точку слияния линий угодил молодой самец с задатками бороды и ещё мягкими рогами. В полусонном состоянии самец уходил от стада к кустам, где, по всей видимости, вожак обозначил отхожее место.
Джентльмен достал из кармана цилиндрический манок, направил на животное и послал узконаправленный сигнал. Молодой яр замер – он услышал голос самки. Оковы сна мигом слетели с длинных ног. Бодрой поступью яр двинулся в сторону зова. Мохнатая голова забавно раскачивалась в такт шагам, влажные карие глаза сверкали ярче звёзд.
Яр в очередной раз крутанул головой, буквально ткнув переносицей в центр прицела.
Со стороны стада послышалось тревожное мычание. Смертельно раненый яр всё ещё брыкался и не позволял стреножить себя.
В самый напряженный момент схватки появился вожак – тонна мускулов, увенчанная изогнутыми рогами. При виде джентльмена и окровавленного сородича вожак взревел. С лаем псы кинулись ему в ноги. Челюстная гидравлика не ведала пощады.
Джентльмен схватил брелок от джипа и вдавил в корпус кнопку запуска автопилота. Подоспевшие на выручку яры смыкали кольцо. Под копытами мерещился треск костей. Псы уже не могли сдержать превосходящих числом противников.
Вспыхнул свет фар. Джип стремительно прорвал окружение, в очередной раз доказав превосходство металла над живой плотью. Джентльмен с разбега впрыгнул в услужливо распахнутую автопилотом дверцу, попутно накинув аркан на шею добыче, и ударил по газам, оставив вопрос окончательной смерти яра на совесть силы трения.
Когда дистанция со стадом перевалила за километр, позади джипа тащилась искалеченная груда мяса. Мотор деловито урчал. Псы привычно бежали рядом. Призывы яров к сородичу слышались всё слабее.
Сигнальные огни «Одиночки» издали напоминали миниатюрные маяки, но при приближении джипа вспыхнули праздничной иллюминацией. Корабль встретил джентльмена спущенным трапом. Уже под защитой корпуса, он сменил охотничий костюм на передник и поварской колпак.
– Итак, дорогие друзья! – счастливо улыбаясь, произнёс джентльмен в объектив веб-камеры. – Сегодня нас ждёт особенный ужин: фаршированный рисом и овощами рубец, запечённое целиком сердце и жаркое из остатков яра с брусничным соусом…
– Стоп!
Видео замерло на моменте поднятия мясницкого ножа. Капитанская рубка наполнилась густой тишиной, присущей законсервированным пространствам.
– Что-то не так, Мистер Откаст? – поинтересовался Дворецкий.
Уже не в охотничьей куртке и без передника, но в добротном твидовом костюме-тройке, джентльмен поднял голову от изголовья кресла и придвинулся ближе к монитору, рассматривая кровавый отпечаток на воротнике, оставленный яром в предсмертной конвульсии.
– Почему не сообщил?
– Но, Мистер Откаст, – в голосе Дворецкого послышалось лёгкое волнение, – вы строго-настрого запретили делать какие-либо комментарии на кухне.
Джентльмен поднялся из кресла, в темноте его лицо казалось изваянным из мрамора, а весь он сам – ожившим творением талантливого скульптора.
– Разве ты забыл правило? – строго спросил джентльмен. – «Одежда творца безупречна». На фоне первой части видео, когда зритель буквально задыхается от грязи и крови, вторая часть обязана подарить ему ощущение чистоты. К моменту накрытия стола зритель познаёт умиротворение и вкушает сочный кусок жизненных благ заодно со мной.