Его высочество господин целитель
Шрифт:
– Макс, подойди, – позвал капитан. – Пойдешь с его высочеством, он тебе ничего плохого не сделает. Верно, ваше высочество?
Угроза была бы понятна даже настоящему принцу, но формально придраться не к чему.
– Что вы себе позволяете?! – раскричался один из сопровождавших меня военных чинуш.
– Виноват, – безразлично ответил ему командир абордажников.
– Да я тебя!.. Я тебя!..
– Молчать! – рявкнул уже я. – Это… исчерпано… ицидет. Все вон! То есть работать. Я возвращаюсь в свои апартаменты. Парень со мной.
Глава 5
У входа в свой отсек я приказал телохранителям остаться, а сам мягко подтолкнул свою «добычу» вперед.
– Но
– Молчать! – немедленно взвизгнул я. – Я здесь главный, а не исруция! – Принц обычно в минуты гнева или истерики проглатывал до половины букв, отчего его речь становилась, мягко говоря, не очень внятной. – Я сам справлюсь! Я воин, а не пакетный шкун!
Охранники вытянулись по стойке смирно и застыли. Мы с Максом зашли в просторный тамбур, но пока массивные двери закрывались за нами, я заметил, как старший с кем-то общается по коммуникатору. Да и пусть себе. Без моего дозволения дверь можно только выломать. Тяжелым вооружением. А на такой шаг никто не пойдет. Разве что если будут уверены, что мне угрожает реальная опасность.
– Раздевайся, – рассеянно приказал я парню, а сам крепко задумался.
С одной стороны, можно сказать, что я успешно завершил внедрение, укрепление тела и слияние с магией, но с другой… Стать полностью Филлинианом деи Брасеро мне не удалось и, как я теперь понимаю, не удастся. Новое тело обладало своим темпераментом, нервными и эмоциональными реакциями. Немалую роль здесь играл гормональный баланс, способность организма продуцировать гормоны и их концентрация. Да и так называемая наследственная память тоже подспудно диктовала иные, не свойственные Филину модели поведения. Другая среда, другое воспитание, другие предки. Короче говоря, полной перекройке организм активно сопротивлялся, да и не знал я, как вместе с личностью выстроить и тело, чтобы получился полностью Филин. Уничтожить это и собрать новое по образу и подобию оставшегося в моем мире? Эту задачку, наверное, и Финь Ю решить не сможет.
Таким образом, после эмоциональной вспышки, которую я только отчасти играл, ко мне пришло четкое осознание того, что здесь и сейчас находится отнюдь не Филин. Родной брат, может быть. Но не сам оригинал. Я был троекратно благодарен учителю за то, что он с корнем выдрал из меня чужие навыки и научил заново владеть телом. Я усвоил новые навыки не только телом, но и разумом, и это очень помогло мне в процессе адаптации. Детально вспомнив свои тренировки в этом мире, я уловил ясно видимые различия в магической структуре управления телом и исполнительных механизмах. Незначительные, кажущиеся мелкими, но в то же время явно свидетельствующие о несколько иных опорных принципах слияния с магией. Один только пример. Филину приходилось искусственно повышать уровень агрессивности, используя вспомогательные методики, схожие с игрой лицедеев: «Вспомни, что ты чувствовал, когда на ребенка напала собака, а хозяин не поспешил ее унять, и ты на сцене сможешь почувствовать страх за ребенка и ненависть к хозяину собаки». Этому телу требовалось, наоборот, сдерживать агрессию и ярость, придумывать, как перенаправить их потоки в конструктивное русло.
Напряженная тишина за спиной вернула меня к реальности. Развернувшись, я увидел Макса, бледного как смерть, дрожащего от волнения и сжатого, словно пружина. В глазах отчаяние, безысходность и решимость бороться до конца. Сначала я даже не понял, что это с ним, но потом сообразил. Ага. Слухи обо мне, приказ следовать за мной, а, по логике, зачем мальчишка мог понадобиться принцу? Плюс предложение раздеваться. Все один к одному.
– Ты что себе напридумывал? Не знаешь, что в мои апартаменты
Уже выходя в дверь, я повернулся и ехидно сказал:
– Извини… дружок. Тамбур из соображений безопасности не запирается. Не боишься, что я как выскочу, как выпрыгну?.. Ладно. Не боись. Солдат ребенка не обидит.
Буквально через минуту – эк он шустро переоделся – Макс догнал меня на пути к кабинету. Причем шел он за мной хромая, но в полной боевой готовности.
– О! – опять не сдержал я ехидства. – Чингачгук на тропе войны! Томагавк подарить? А вампум вождя апачей не хочешь? У меня есть. Топор войны выкопан, трубка мира засунута в мешок. Бей бледнолицых! Представляешь, входишь ты в тренировочный зал абордажников в боевой раскраске, в перьях, в мозолистой руке – томагавк, торс обнажен, на заднице – штаны с бахромой, а на ногах мокасины из шкуры недавно убитого лося.
Макс, видимо, явственно представил себе эту картинку, потому что покраснел, выпрямился и немного расслабился. Эх, занесло меня. Как же надоело носить эту маску! Сколько я уже не говорил по-человечески? И как только невидимки могут годами носить отвратительные маски? Свенту я не просто безмерно любил, но и уважал. Теперь уважения прибавилось. Трудный путь она избрала.
Мы прошли в кабинет, и я указал на гостевое место:
– Садись вон в то кресло. Поговорим. Небось задаешься вопросом, зачем ты мне понадобился? А вдруг просто понравился? Да не бледней ты так. Не собираюсь я тебя насиловать. Слово принца. А может, я просто впечатлился твоей трагедией и захотел бескорыстно помочь? У меня ведь лучшая в городе, а может, и в империи, киберрегенерационная камера. Что? Не стыкуется с моим образом из сплетен и слухов? А тебе не приходило в голову, что сплетни обо мне, хотя бы частично, могут не соответствовать действительности? Что головой мотаешь? А теперь чему киваешь? Ладно. Будем считать, что сначала не приходило в голову, а теперь вот пришло. Давай серьезно. Ты ведь сирота?
– Да, – хрипло ответил парень.
– Ясно. Илона!
– Да, ваше высочество.
– Принеси нам что-нибудь попить или распорядись, чтобы принесли.
– Что прикажете, ваше высочество?
– Соки какие-нибудь, минералку… Алкогольные не надо.
– Кофе, чай, матэ, сбитень?
– Нет. Этого не надо. Через… – Я прикинул по времени и взял немного с запасом: – Через четыре часа – усиленный обед: отварная птица, бульон, творог, сыр, овощи… что-нибудь легкоусвояемое.
– Слушаюсь.
– На чем мы остановились?
Вопрос я задал не потому, что упустил нить разговора, а для того, чтобы парень быстрее почувствовал себя активным участником беседы, а не пленником на допросе.
– Вы спросили, не сирота ли я.
– И что ты ответил?
– Что да. Сирота.
– Так. Хорошо. Ничего хорошего, конечно, но это я к слову. Образование у тебя есть какое-нибудь?
– Средняя школа и обучение у абордажников.
– Как успехи?
– В школе?
– И в школе, и у абордажников.
– В школе «отлично», ну и немного «хорошо». У абордажников… Н-не знаю. Серж… то есть дон Серж, наш капитан, говорил… ну-у… что уже готов взять меня полноправным бойцом.
– А чего ж не берет?
– Возраст. Непризывной. – Макс опять покраснел, словно был виноват в своей молодости.
– И сколько же тебе лет?
– Семнадцать. Почти.
– Почти? И сколько же не хватает до семнадцати?
Макс опустил глаза в пол и почти прошептал:
– Девять месяцев и двенадцать дней.