Его запретная пара
Шрифт:
— Это наша столовая, елы-палы!
— У меня язык не повернется так назвать это место. Словно нано-Хогвартс какой-то!
Действительно, такие дорогие материалы в оформлении, будто в дорогом ресторане, и бесконечно длинные столы.
— Лисы очень близки друг с другом. Мы любим большие посиделки, стараемся есть все вместе и в одно время. Мне тоже сначала было дико, а потом привыкла. Этакая большая и шумная семья, елы-палы!
И тут взгляд медоедки остановился на дыре в столе.
— Мраморная столешница же, елы-палы! — Аленка нырнула
Медоедка с изучающим прищуром осмотрела неровные края дыры и покачала головой:
— Дерево сгрызли, елы-палы. Металл погнули, елы-палы. Стекло разбили, елы-палы. Я уже думала, что камень — наш материал, но нет!
Я машинально добавила про себя: «Елы-палы!»
Медоедка выскочила из-под стола словно ужаленная. Оглянулась, будто кто-то мог соткаться прямо из воздуха.
— Выходи, елы-палы! Я тебе когти-то подточу!
Когти?! Не зубы?
Мама в гневе — это страшно. От этого даже отравленные медолисы на руках очухиваются и быстро делают ноги. Да-да, именно ноги.
Голожопая девчонка, которая до этого висела звериной тряпочкой на руках Алены, так быстро обернулась в человека и скрылась за дверью, будто ее и не было.
Я первый раз неотрывно наблюдала, как происходит оборот, но все равно казалось, будто я прохлопала этот момент. Вжух — и все!
Или это просто дочка медоедки настолько быстрая?
Аленка же даже бровью не повела. Все свое внимание она уделила одному из столов. Смотрела на него так, будто готова распилить его вдоль и поперек.
— Сам вылезешь, елы-палы?
Показался пламенно-рыжий чуб и так и застыл.
— Сколько мы с отцом будем еще мебели покупать? Где просила зверя выгуливать? Куда Майконг только смотрит?!
— Ядрен батон, только не говори дяде Майку, мам! — Тут уже показалась вся голова парня. — Я залеплю все!
— Чем, елы-палы?
— Так эпоксидной смолой, ядрен батон! Еще и камешками для тебя сердечко выложу! Станет лучше, чем было, клянусь, ма-а-а. Тебе же нравились прошлые столы-реки из дерева?
У парня были огромные глаза, крупный нос и пухлые губы. Через десяток лет он точно будет разбивать сердца одним только взглядом, а пока что яркие черты лица казались слишком большими на маленьком лице. Зато язык был прекрасно подвешен уже сейчас.
— Столы-реки, которые ты сгрыз, елы-палы?
— Я уже коленки стер, моля за них прощение, ядрен батон! Ма! Тут всего лишь дырочка. Художественная.
— Я тебе покажу художественную дырочку, елы-палы! — Медоедка так быстро оказалась рядом с сыном, что я не успела вздохнуть. Поймала его за ухо и потащила вверх. Вот он уже ростом с нее, вот еще выше. Аленке пришлось держать руку вытянутой вверх, пока она тащила парня в сторону большой дверной арки. Я отвернулась, потому что и этот ребятенок Алены был после оборота и тоже без одежды.
— Майконг давно предлагал мне для тебя личный военный лагерь устроить, а я все жалела. Пятнадцать лет парню, а он все со зверем
— Ну ядрен батон, ма! Хватит мне угрожать, а то из дома сбегу!
— Давай, елы-палы! Все новости твои. Жуй покрышки, грызи столбы, а потом на разделочный стол попади.
Аленка развернулась ко мне:
— Секундочку, елы-палы.
И вышла.
Я затряслась от беззвучного смеха. Ядрен батон и елы-палы! Если мама с присказкой, то как хоть одному ребенку-то быть без нее?
Стоило медоедке с сыном скрыться, как столовая мгновенно заполнилась людьми. Хотя точнее — нелюдьми.
— Привет! — как бы мимоходом бросила одна девушка, быстро раскладывая гибкие салфетки под тарелки. — Поможешь?
И сунула мне в руки часть стопки.
Я на секунду замерла, а потом стала медленно раскладывать кружочки на стол напротив каждого стула.
— Я Нина, — представилась девушка, сервируя стол по другую сторону мраморной столешницы.
— Диана.
Мимо меня пронеслась женщина неопределенного возраста.
— Я Света!
Две женщины поставили на стол огромную вазу с фруктами.
— А я Валя.
— А я Рита.
Три молодые девушки вкатили тележку, звеня столовыми приборами. Одна из них посмотрела на меня и улыбнулась:
— Все равно не запомнишь, наверное, но я Даша, это Оля, а это Таня.
— Запомню, — улыбнулась я.
У меня была хорошая память на лица и имена.
Вокруг царила настоящая суета. За каких-то пять минут холодные и неприступные столы стали уютно-сытными, ждущими своих голодных гостей. Но самым поразительным было то, что, наскоро познакомившись, никто не атаковал меня вопросами. Словно безусловно приняли в свой дружный коллектив. С порога!
Я будто домой попала. Обстановка мне очень напомнила дни, когда мы собираемся все вместе с братьями и их избранницами, с тетями и дядями и, конечно же, с отцом. Дружно, уютно, так близко к сердцу.
Даже дыру, проделанную Ядрен Батоном, предусмотрительно закрыли огромнейшим блюдом с уткой. Видимо, чтобы сохранить тонкое душевное равновесие Аленки и Макса.
Я сглотнула слюну, глядя на стол. Аромат витал умопомрачительный. Много мяса, много овощей, много фруктов.
— Останемся на обед? — Аленка возникла рядом так неожиданно, что я подпрыгнула.
— Испугала? Прости. Так что?
Я бросила взгляд на стол, и медоедка все поняла.
— Отлично. Я тоже голодная. Всю ночь провозилась с Настей, не было времени поесть.
— Настя сбежала от Тени?
— Да. И чуть было не совершила дурь.
Я с интересом взглянула на Аленку. Ее плечи приподнялись и опустились при тяжелом вздохе, она сказала:
— Настя просила убрать ее запах, чтобы Тень меньше мучился.
— А это возможно?
— Леон это может сделать. Но ему хватило ума отказать, сославшись на то, что она несовершеннолетняя. Боюсь, что будет с Тенью, когда он узнает.