Его жажда
Шрифт:
Я нихрена не понимал. Только и мог, что преследовать ее до самого конца. До городка под названием Шервуд. Там у меня кончился бензин на въезде в населенный пункт. Я побежал по улицам, ориентируясь на звук мотора. Но вскоре движок умолк. Это был плохой, ужасный знак. Вместо этого шума доносился звук сирен. К нам ехали копы.
Черт! Дьявол!
Достав из кармана телефон, я стал звонить ребятам.
— Пацаны, я в Шервуде! Нужна подмога! Срочная подмога, приезжайте быстро в центр городка! Спасаем Кэм! Нашей Камилле
Я разменивал квартал за кварталом, пока не добежал до часовни. Возле нее была брошена машина. Дверь открыта, но в салоне пусто. Звук сирен легавых становился ближе, они были на подходе. Судя по всему, приедут раньше, чем мои братки.
Дела ужасны. Дела наши плохи.
Черт! Где же она?!
— КЭМ! — орал я, пробуждая всех собак в округе. Они лаяли, а я бежал, задыхаясь от страха потерять ее навсегда. — КЭ-Э-ЭМ!!!
Камилла
Я очнулась от собачьего лая.
От криков людей, от странных звуков, которых не разобрать. Мне показалось, что кто-то выстрелил из ружья. Стояло облако дыма от пороха. Неужели меня ранили?
Посмотрела на живот — крови нет. Но я в ночнушке. Стою на улице под черным деревом, как видела во снах. Что здесь творится — я в бреду? Неужели я в Шервуде? Как я могла сюда попасть? И почему в таком виде?
— Убирайтесь от нашего дома! — орал мужчина с оружием в руках. Это он только что стрелял. — Убирайтесь, а то вызову полицию!
У него из-за спины кричала женщина. И я ее узнала, это была Дороти. Они с мужем стояли на пороге своего красивого белого дома и отгоняли прокаженную — меня.
— Зачем вы нас мучаете?! — надрывалась она истерически. — Зачем вы сюда приходите и стоите ночами — вы пугаете моих детей до чертиков!
— Я? — не понимала я ровным счетом ничего. — Я сюда никогда не…
И тут до меня дошло, что я и есть та самая женщина в белом. Которая являлась Робби ночами и стояла под деревом. Он меня видел. А я тянулась к нему, сама того не понимая. Наша связь была слишком сильна, чтобы не проявляться. Вот только видели ее лишь мы.
Я. И мой сын. Мой малыш. Мой Робби.
— Камилла, это вы? — была обескуражена Дороти. Она вышла из-под защиты мужа, хотя он не доверял сумасшедшей в ночной рубашке посреди улицы.
— Милая, не подходи к этой чокнутой!
Но Дороти делала шаги навстречу мне, чтобы точно убедиться — перед нею стою я.
— Дорогая, что вы делаете здесь в такое время? Почему вы стоите под нашим домом и пугаете моих детей? Вы хоть понимаете, что за такие вещи можно загреметь в тюрьму?
— Простите, я…
У меня горло парализовало спазмом. Я не понимала, как могла сюда дойти пешком. Ведь это очень далеко. Я такого не могла натворить самостоятельно. И словно в подтверждение моих слов к нам подбежал Марсель.
— Камилла, твою мать! Зачем ты это делала?!
Он задыхался после бега, был весь мокрый и напуган. Откуда
Неужели я сама…
О боже. Немыслимо. Я сама это сделала? Приехала сюда посреди ночи?
И я поняла одно. Я сделала это с одной-единственной целью. Приехала ради него. Ради мальчика. Все ради сына. Это оказалось сильнее меня, как бы я ни старалась.
Это он. Сомнений все меньше. Особенно теперь, когда стало известно о фальшивых родах. Я тянулась к малышу не просто так. Все было предрешено с самого начала. И вот я здесь. Смотрю, как он несмело выходит из дома, пока никто не видит. В милой детской пижамке, смотрит на все круглыми глазами. В руках — какая-то мягкая игрушка, с которой малыш спал в постели.
Мы смотрим с ним друг на друга и не шевелимся. Кажется, даже не дышим. И понимаем мысли без слов. Как это и бывает у родственных душ.
Марс обнял меня, прижал к себе. Я слышала сирены полицейских, нас окружали. А я стояла и смотрела то на Марса, то на Робби.
— Зачем ты всем пожертвовал? — спрашивала я у отца своего ребенка. — Зачем все бросил и пошел за мной? Разве я того стоила?
Марсель поцеловал мои руки, затем наградил поцелуем холодный лоб.
— Потому что я люблю тебя. И всегда любил. Пусть я не видел тебя в видениях, но я понял свою судьбу с той первой минуты, когда мы увиделись. Как только увидел твои необычные глаза. Я все сразу понял в ту же секунда, малая. Пусть я не экстрасенс, но я понял.
— Что ты понял?
— Что я люблю тебя и это не лечится.
Я гладила его пылающие щеки и улыбалась через слезы. Его слова мне позволяли перевернуть теперь целый мир. Он меня любит, и это не просто красивая фраза.
— Если ты и правда меня любишь, Марс… То ты должен полюбить и его.
Робби делал шаг за шагом, преодолевая расстояние между нами и домом. Он неуверенно подошел и задал свой привычный вопрос. Произнес слова, которые я слышала не раз. Еще до встречи.
— Ты — это она? — не сводил с меня глаз такой милый мальчуган. Похожий отчасти на папу, отчасти на меня саму. У него были общие черты как матери, так и отца. И я это заметила при первой же встречи. Все же чутье на обмануло — я не ошиблась. — Ты моя мама?
Я опустилась на колени, чтобы обнять малыша и не отпускать его ни под каким предлогом.
— Робби…
— Мне можно называть тебя мамой?
— Да, — скатились у меня слезы по щекам от такого откровения. — Да, ты можешь называть меня мамой. Я и есть твоя мама.
— Я сразу это понял. Видел тебя, когда спал. И папу тоже, — сказал мне Робби и бросил уже взгляд на Марса. На отца. Тот не мог поверить в происходящее, стоял возле нас и только смотрел, не моргая. — Я знал, что вы придете за мной.