Его зовут Ангел

Милтон Анна

Мы пишем тест по истории.

Благодаря тому, что у меня есть свободное время, которое все остальные тратят на прогулки с друзьями, я на все вопросы отвечаю правильно, и у меня единственная пятерка в классе. Конечно же, все начинают возмущаться. А что они хотят? Ничего не учить и получать хорошие оценки? Ну, так они не в сказку попали. Я, чтобы получить пять за коротенький тест по истории, в котором девять вопросов, читала и конспектировала параграфы чуть ли не до полуночи несколько вечеров подряд.

У Ангела четверка, но он ничуть не расстроен. Он единственный, кто

порадовался, что я получила пятерку.

– Ты будешь сдавать историю на экзаменах?
– спрашивает он, когда мы последние выходит из кабинета.

В школьных коридорах всегда так шумно, и я морщусь.

– Не знаю, пока не решила, - отвечаю я.

– Как?
– искренне удивляется Ангел.

Я пожимаю плечами.

Я стараюсь не думать о предстоящих экзаменах в конце этого учебного года. Я стараюсь не думать о том, что буду делать дальше. Уйду учиться в какой-нибудь техникум, или останусь в школе? Перспектива уйти после девятого класса кажется соблазнительной, потому что в таком случае я больше никогда, возможно, не увижу своих одноклассников. Но я не знаю, в какой техникум идти. Я не знаю, какую профессию хочу получить. Мои родители настаивают, чтобы я училась одиннадцать классов, но я не уверена, смогу ли потянуть. Хотя бы причина в том, что я стопроцентно завалю алгебру и геометрию. Но я так же знаю, что мама подыскивает мне хорошего репетитора. Она сделает все, чтобы подтянуть меня по этим предметам. Но даже если предположить на секунду, что я все-таки сдам математику, я по-прежнему не знаю, хочу ли учиться одиннадцать классов.

Все так сложно.

– А ты решил, что будешь сдавать?
– спрашиваю я, когда мы подходим к библиотеке.

– Физику и химию, - отвечает Ангел.

Я морщу нос. Брр.

– Ненавижу физику и химию, - говорю я.

– Да, - смеется Ангел, - я это уже понял.

Сегодня в библиотеке не пусто. Там сидят первоклашки и несколько второклашек. А с ними их учителя. Библиотека, когда в ней кто-то есть, кроме меня, или Ангела и Егора (к их присутствию я отношусь более-менее спокойно) больше не кажется мне местом, где я могу спокойно провести перемену. Даже если здесь сидят дети, которые не знают меня, и им неважно, кто я в этой школе.

– Ты бы могла сдать литературу и, к примеру, английский, - говорит Ангел, проходя к самому дальнему столу библиотеки, за которым мы сидим обычно.

Я медленно иду за ним и поглядываю на шумных детей.

– Или историю и обществознание, - предлагает он.
– Многие будут сдавать обществознание, потому что это легко.

– Все предметы легкие, если ты знаешь их, - говорю я.

– Ну, так-то да.

– Кто кроме тебя будет сдавать физику и химию?
– спрашиваю я.

Ангел усмехается.

– Сложный вопрос. Никто, наверно.

– Да. Потому что это противные и нереально сложные предметы.

Он смеется.

– Мне нравится химия, но физику я просто обожаю!

Я изображаю, как меня тошнит, и Ангел смеется громче.

– Физику я еще хоть как-то понимаю, - вздыхаю я, - а вот химию… Но хуже этого может быть только алгебра и геометрия. Я так далека от точных

наук.

– У тебя гуманитарный склад ума.

– Ага. А ты прекрасно ладишь как с устными предметами, так и с точными науками.

– У меня было время, чтобы полюбить все предметы, - тихо усмехается Ангел.

Я поджимаю губы и думаю, как бы быстро перевести тему. Но проблему решает звонок.

– Они могли бы сделать перемены длиннее, - жалуется Ангел и выходит из-за стола.

Я вздыхаю.

– Не могу не согласиться.

***

Когда уроки заканчиваются, я выхожу из школы, и следом за мной идет Ангел.

– Ты от меня так просто не отвяжешься, - весело говорит он мне, когда я, услышав его, останавливаюсь и жду.
– И я только что разговаривал с Галановым.

Мое лицо вытягивается от удивления и, кажется, даже бледнеет. И Ангел замечает это и спешит меня успокоить.

– Все нормально. Он просто извинился.

Я выпячиваю глаза.

– Что он сделал?!
– то, что я начинаю кричать, выходит непроизвольно.

Все, кто находится в радиусе нескольких метров, поворачиваются в нашу сторону.

– Извинился, - повторяет Ангел.

Я борюсь с желанием рассмеяться, потому что это звучит неправдоподобно.

– Это невозможно, - я качаю головой.
– Галанов никогда и ни перед кем не извиняется.

– А передо мной извинился, - Ангел натягивает на лицо широкую улыбку.
– Ну, точнее, он извинился не по собственной воле. Я заставил его сделать это.

– Как?
– мое удивление растет с геометрической прогрессией.

– Сказал, что если он не попросит прощения, то я расскажу всем правду.

– Ого… А он что?

– Сначала угрожал, а потом извинился, но не при своих дружках. Мы отошли в сторону, где он еле слышным шепотком сказал, что не хотел ставить мне подножку и так далее и тому подобное, - Ангел закатывает глаза.

Я потрясенно качаю головой.

– Сначала, конечно, он назвал меня стукачом и девчонкой, что я не умею держать язык за зубами и разобраться с ним по-мужски, - рассказывает Ангел.
– А я ему сказал, что он мне не друг, чтобы я покрывал его. В общем, слово за слово, и мы во всем разобрались. Без кулаков. Дипломатия и шантаж рулят.

Я улыбаюсь и думаю про себя, что он невероятный.

– А еще я сказал, чтобы он больше не лез к нам, - добавляет Ангел.
– Никаких шуток в нашу сторону. Никаких бранных слов. Никаких приколов.

– И он тоже послушал тебя?
– верится мне с трудом.

– Куда денется! У меня есть на него компромат, так сказать.

Я вопросительно вскидываю брови.

– Это долгая история.

– Не хочешь рассказывать?

– Настоящий профессионал никогда не раскрывает свои карты, - подмигивает Ангел.

Я не могу обидеться, потому что мы еще не перешли к стадии друзья-на-век. Не хочет говорить - его дело. Я все равно потрясена тем, что он сумел выбить из Галанова извинения и еще путем шантажа заставить его отстать от нас. Разве этот человек не удивительный?