Его зовут Ангел
Шрифт:
– Привет, - говорит он.
– Привет, - говорю я и сажусь на стул.
– Егор заболел, - вздыхает он.
Я молчу, не зная, что сказать.
– Без него будет не так весело, но я не дам нам умереть со скуки!
Я смотрю на него через правое плечо.
Он что, только что сказал «нам»? Наверно, он оговорился, потому что нет никаких «нас», потому что мы не друзья… еще не друзья.
Я оставляю его последние слова без ответа и переключаю все внимание на доску. Первый урок литература, и мы будем писать сочинение. Я люблю это дело, и вообще, мне нравится выражать свои
Сейчас мы проходим повесть Карамзина «Бедная Лиза». Трагическая история. Я могу уверено сказать, что большинство из класса так и не прочло ее. Я же поглотила «Бедную Лизу» за один вечер, когда мы только стали разбирать ее.
Светлана Александровна предоставляет нам выбор тем. Я выбираю характеристику главной героини. На самом деле, нет разницы в темах. Все равно придется задеть все стороны повести.
У меня никогда не было проблем с написаниями сочинений, поэтому я спокойно приступаю к работе и даже не открываю учебник, как это делают другие. Они думают, что это поможет им, и жадно исследуют страницы повести, даже не вникая в смысл. Кто-то поступает проще - ищет сочинение в интернете. Только вот Светлана Александровна сразу видит, когда, например, ученик, знающий литературу на два и не читающий, пишет первоклассное сочинение.
Я полностью погружаюсь в работу. Я люблю размышлять и записывать свои мысли, я знаю, что писать у меня получается куда лучше, чем говорить. Слова потоками вливаются в мое сознание, я выстраиваю их в красивые умные предложения и переношу в тетрадь. Я пишу и пишу, забыв о том, где я нахожусь, какой сейчас год и месяц. Я забываюсь, потому что увлечена, как никогда. Я заканчиваю одну сторону листа и переворачиваю его, начинаю писать на другой стороне.
Когда я, наконец, записываю вывод, то громко выдыхаю. Рука болит оттого, что я писала, не переставая, весь урок.
– Ты закончила?
– шепотом спрашивает у меня Ангел.
Я довольно смотрю на свое сочинение и киваю.
– Да.
– Можно мне прочитать?
Я хмурюсь и поворачиваюсь к нему лицом. Никто еще не читал моих сочинений, кроме меня и Светланы Александровны. Ему действительно интересно, или он хочет списать?
– Не волнуйся, я не буду списывать, - словно читая мои мысли, шепчет Ангел.
– Вот, - затем он протягивает мне свою раскрытую тетрадь, - давай обменяемся. Я читаю твое, а ты мое. Все честно.
Я поджимаю губы, все еще сомневаясь, и неуверенно кладу свою тетрадь ему на парту и забираю его. Отворачиваюсь и начинаю читать.
Это звучит самоуверенно, хотя я вовсе не самоуверенная, но до этого момента я была уверена, что пишу лучшие сочинения по литературе в этом классе. Теперь же мое совершенство (хоть в чем-то) стоит под вопросом, потому что, читая работу Ангела, я понимаю, что оно удивительно. Оно интересно и красочно. И мне нравятся его мысли. Они объективны и точны. Я представляю, как он говорит то, что написал, и я представляю, как он жестикулирует, и мне хочется улыбнуться.
Невозможное возможно.
Я улыбаюсь.
Я.
Мои губы растянуты в улыбке до последней строчки его сочинения.
– У тебя хорошее сочинение, - слышу я шепот Ангела.
– Мне понравилось.
–
– Ну, твое, в смысле.
Он улыбается мне, и я улыбаюсь ему.
Вот черт. А это приятно, оказывается. Улыбаться.
Мы сдаем свои сочинения первыми и садимся на места, ожидая звонка с урока.
В коридоре Ангел догоняет меня, и мы вместе идем в библиотеку. Я сажусь, как обычно, назад, и он следует за мной. Я беру по пути первый попавшийся на глаза журнал и сажусь за стол.
– Любишь самолеты?
– спрашивает Ангел.
– Ммм?
– я отрываю взгляд от глянцевых страниц и смотрю на него.
Он сидит непривычно близко. Ближе, чем обычно.
Ох…
– Я говорю, ты читаешь журнал о самолетах, - поясняет он.
– Это странно для девчонки.
Я перевожу взгляд с его лица вниз и понимаю, что журнал действительно о самолетах. А я даже не заметила это, когда брала его.
– Ну, эмм, у всех свои заморочки, - бормочу я вместо того, что я не увлекаюсь самолетами и просто взяла этот журнал. Но я не говорю об этом и ощущаю, как мои щеки начинают гореть.
Да… вот спроси он меня сейчас что-нибудь о самолетах, и что мне ответить? Я же ничего не знаю!
Пожалуйста, только не спрашивай меня об этом!
– Это точно, - усмехается Ангел и больше ничего не говорит.
Я вздыхаю с облегчением. Тема с самолетами закрыта.
Мы сидим в библиотеке всю перемену и со звонком идем на физику.
Три урока проходят, на удивление, быстро. Затем нам объявляют, что учительница искусства уехала на семинар, поэтому вместо ее занятия свободное окно. И мы с Ангелом снова идем в библиотеку, откуда не выходим все время урока, которого нет.
Последней должна быть физкультура.
Ангел и я направляемся к спортзалу. У дверей стоят Галанов, Горев и еще несколько ребят. Они перестают смеяться, когда видят нас. Мне тут же хочется развернуться и идти куда угодно, лишь бы не в их сторону.
– И ты думаешь, что я когда-нибудь стану… смогу с ними общаться?
– тихо говорит мне Ангел.
– Если только в другой жизни, которая никогда не наступит.
Галанов и остальные, уже переодетые в спортивную форму, идут в нашу сторону. Они рассасываются по всей ширине коридора, засовывают руки в карманы и расставляют широко локти - так, что мы не сможем пройти мимо них, не задев их.
Я непроизвольно замедляю шаг, и Ангел делает то же самое.
Ну вот, мы проходим через это вместе.
Я чувствую себя смелее рядом с ним, но этого недостаточно, чтобы противостоять целой толпе. Одному человеку еще можно, а против всех… нет. Это невозможно.
Я прокручиваю в голове множество вариантов того, что может учудить Галанов со своими дружками. Избить нас (хоть я и понимаю, что он не станет этого делать… в школе, по крайней мере, но я все равно боюсь этого), обозвать (что не так страшно), выкинуть какой-нибудь жестокий фокус в его стиле… На самом деле, от таких людей, как Галанов, можно ожидать многое, и в то же время мне кажется, что я знаю все, что может прийти ему на ум. Хотя, понятие жестокости достаточно растяжимое, так что я все равно остаюсь в неведении.