Его звали Батый
Шрифт:
Так вот это обстоятельство однажды всплыло из генной памяти Батыя, и он моментально начал им злоупотреблять. При встрече Свежих лосиных следов он начинал выразительно смотреть на меня, дескать, вот, пожалуйста, объект охоты, надо организовывать засаду. Но я, не обращая внимания на следы, шел дальше. Это обескураживало Батыя,
Бежал по лосиным следам, находил этих лосей и, не удержавшись от соблазна, строил их в круг, беспрерывно облаивая. Он, конечно, сильно рисковал – запросто мог получить удар копытом передней ноги лося так, что мало бы не показалось. Через несколько минут, считая разведку удачно завершенной, бросался в погоню за мной, но ему на пути, как на зло, попадалось несколько кучек свежего лосиного навоза. Батый тут же извлекал практическую пользу из этого обстоятельства. Вспомнив, что он еще без маскировочного запаха, тут же начинал кататься на спине по каждой кучке навоза. Через некоторое время шерсть, имевшая от природы палевый с белыми пятнами окрас, на спине приобретала темно-зеленый цвет, а его повседневный запах менялся на тяжелый смрад свежего лосиного навоза, что над ним даже мухи теряли сознание, но он, по его же мнению, приобретал большие преимущества на охоте.
Я к тому времени, дожидаясь Батыя, разводил костер и ставил на него котелок с водой для чая. Вскоре прибегал этот разведчик, уже мнивший себя «Стеллсом». Однако, помня уроки прошлого, к костру не подходил, а находился на расстоянии, вне досягаемости моего обоняния.
Для справки надо бы сказать, что с представителями копытных ему пришлось познакомиться еще в его юности.
Однажды я с ним был в длительной поездке на своем автомобиле. Подошло время ему немного размяться и удовлетворить свои уже «взявшие его за горло» физиологические потребности. Я остановился на краю деревеньки,
Он стал озираться в поисках партнера для игр, но, кроме овцы с ее отпрысками, никого не было видно. Делать нечего, и Батый принял этот вариант – поиграть с овечьим семейством. Подбежав к ним, он стал делать немыслимые ужимки и прыжки, предлагая для начала побегать с ним наперегонки. Но овца не была настроена на игры, да еще с таким неподходящим партнером, как Батый. Она, продолжая жевать сорванный клок травы, стала пристально и укоризненно смотреть на этого любителя игр.
Однако пес продолжал демонстрировать свое настойчивое желание. Тогда овца перешла ко второму этапу и стала методом, похожим на сурдоперевод, намекать не в меру расшалившемуся озорнику вести себя «достойно», то есть принялась топать правой ногой. Но и это не возымело действия. Ей ничего не оставалось, как перейти к следующему этапу взаимоотношений. После пристального тридцатисекундного взгляда на пса она вдруг поднялась на задних ногах почти вертикально и, выбрав момент, нанесла удар, своим безрогим лбом прямо в лоб Батыя! Раздался резкий сухой звук, напоминающий винтовочный выстрел.
От неожиданности и от удара Батый сел на задние лапы, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился, обильно пошла слюна. Глаза потеряли синхронность при движении, и каждый глаз начал самостоятельно обозревать окрестности, примерно так, как у хамелеона. Овца, видя, что противник обездвижен и «деморализован», потеряла к нему интерес и продолжила мирно пощипывать травку.
Конец ознакомительного фрагмента.