Его звали просто «Учитель»
Шрифт:
В доходном доме на Литейной мы по-хозяйски вошли в квартиру на первом этаже. Обстановка говорила о достатке хозяина. Мне поручили приготовить чай.
Приблизительно через полчаса в квартиру вошел человек лет сорока пяти, в черном пальто, мягкой фетровой шляпе и в пенсне.
– Присаживайтесь.
– Спасибо.
– Рекомендую к чаю свежие рогалики. Чай английский, но произведен в Индии. В лавке колониальных товаров такой не купить, но специально для вас привезен из-за границы. Кстати, как относится население к совершенному перевороту
– Пока никто и ничего не понимает. Простому народу это безразлично. Офицерский корпус ждет командира, который бы приказал переломать ребра всем политикам. Без команды ничего делать не будут, и опасности для большевиков не представляют. Активны эсэры, особенно правые. Собираются у Браудерера. У этих хватит смелости первыми применить оружие, как и большевикам.
– Что-то вы большевиков недолюбливаете?
– А кто их любит? Откуда они взялись? Из-за границы в опломбированном вагоне? Разложили армию при полном попустительстве властей…
– Хватит про большевиков. Помяните мое слово, вы еще будете с восторгом говорить о них хвалебные слова.
– Кто? Я? Это будет возможно, когда…
– Все-все-все. Спасибо. Очередную встречу назначим через десять дней в это же время. Постарайтесь узнать, кто вынашивает намерения объединения для противостояния власти Советов. Считайте это самым основным заданием.
Господин ушел.
Глейн позвонил куда-то по телефону.
– На сегодня хватит. Иди домой. У тебя хватит ума никому не показывать эти записи?
– Хватит.
– Тогда завтра в десять часов.
Я шел по немноголюдному Петрограду, внутри которого кипели страсти, и решалась судьба всей России. Кому-то выпадает жребий взлетать на гребень девятого вала, а кто-то обречен лежать на берегу спокойного озера в глухой губернии России, в стороне от столбовых дорог и сопричастности к великим делам. И, возможно, что он более счастлив в своей спокойной и размеренной жизни.
Глава 2
29 октября. Идет допрос Браудерера. Член партии эсеров. На столе удостоверение, что Браудер А. А. назначен комиссаром Владимирского военного училища. Подпись: член Комитета спасения А. Гоц, секретарь М. Броун. Печать Всероссийского комитета спасения родины и революции. На машинке отпечатан приказ №1 по войскам Комитета спасения родины и революции. Подписан – полковник Полковников, подполковник Хартулари. Приказано – игнорировать распоряжения Военно-революционного комитета (ВРК) большевиков, арестовать членов ВРК, штаб комитета в Николаевском инженерном училище в Инженерном замке. Отдельно отпечатаны боевые распоряжения Владимирскому и Павловскому военным училищам.
– Как прикажете это понимать, господин Браудерер?
– А что вы хотите понять?
– Означает ли это, что партия эсеров начинает новое вооруженное восстание с целью захвата власти в России?
– А разве переворот, осуществленный большевиками, не является захватом власти?
– Раньше
– Стрелять будете?
– Будем.
– Всех?
– Всех.
– Как разбираться будете?
– Никак. Кто не с нами, тот против нас.
– Всю Россию не перестреляете.
– Перестреляем. Будем стрелять до тех пор, пока оставшиеся сами на колени не встанут.
– Рабов будете делать?
– Зачем нам рабы? Будут свободные люди нового государства, которые сознательно защитят себя от врагов, замаскировавшихся под нормальных людей.
– А не страшно?
– Страшно будет только вначале. Потом все привыкнут.
– Дети будут доносить на отцов?
– Не только они, но и отцы на детей, и жены на мужей, и прихожане на священников, ученики на учителей, и учителя на учеников. Даже воры будут доносить на воров.
– Воры не будут доносить на воров.
– Будут. Мы их возьмем к себе на службу охранять воров.
– А если они откажутся?
– Мы возьмем себе других воров или назначим честных людей ворами.
– Разве такое может быть?
– Еще как может быть.
– Да, теперь мне действительно становится страшно.
– Тогда рассказывайте, что вам известно.
– Я ничего говорить не буду.
– И не надо. Вот телеграмма ваших руководителей, принесли с телеграфа. Вот подписи вашего председателя Совета республики Авксентьева, председателя Комитета спасения Гоца, комиссара по армии Синани, члена ЦК партии эсеров Броуна. Вам зачитать?
– Не надо.
– А почему у вас у всех фамилии какие-то нерусские.
– Фамилии как фамилии, мы граждане России и ее патриоты.
– Это вы сможете объяснить Ивановым, Петровым, Сидоровым?
– Не Ивановы, Петровы и Сидоровы определяют судьбу России, а либеральные демократы-интеллигенты и либеральные капиталисты, выступающие за демократическое развитие нашего государства.
– Либерализм вас и погубит. Вернее, уже погубил. Вы еще вспомните себя и будете горько сожалеть, что история не имеет сослагательного наклонения. Всплески либерализма еще будут, но это будет сделано только для того, чтобы ростки ваши проклюнулись из подполья, и чтобы вас легче было выкорчевать. Идите.
Брудерера увели.
Глейн закурил.
– Ну, как?
– Что, как?
– Твоя работа?
– Работа как работа.
– Ты прав, работа как работа. Запомни, что продолжительность твоей работы будет зависеть от длины твоего языка и вообще от наличия оного.
– Понял.
– Тогда пошли.
Глава 3
Петроградский Военно-революционный Комитет.
За столом чернявый мужчина с зачесанными назад вьющимися волосами. Явно нерусский, но по-русски говорит хорошо, правильно, четко выговаривая все слова.