Эгоист
Шрифт:
— Мне ненавистен весь их род!
— За такой ответ я готова простить вам многое.
Миссис Маунтстюарт едва удержалась, чтобы не прибавить вслух: «Даже если к этой категории вы причисляете и меня».
Сэр Уилоби позвонил и распорядился, чтобы подали карету миссис Маунтстюарт.
Она все знает! Это ясно: Клара его предала. «Чем раньше он покинет Паттерн-холл, тем лучше», — сказала миссис Маунтстюарт о де Крее. И еще: «Небольшая разрядка пошла бы на пользу обеим сторонам». Да, кое-что ей известно, а об остальном она догадывается. И, однако, подлинной сущности человека, который упражнялся с ней в фехтовальном искусстве, она все же не знала. Проникнуть
И не просто приятного, но даже очень приятного. Конец его терзаниям. Спокойное плавание по спокойным водам с женщиной твердых правил, отнюдь не «плутовкой». Прелесть твердого характера облекала Летицию красотою, недостижимой для Клары. Женщина, чья твердость прошла сквозь все испытания, — ведь это настоящая жемчужина! У такой женщины лицо всегда обращено к мужу, как подсолнух к солнцу, ее любовь озаряет его своим светом. Она дышит им одним, живет ради него одного. Весь мир, благодаря ей, повергнут к его стопам. Она — предводительница стройного хора, поющего ему дифирамбы. Она укрепляет в нем его веру в свое назначение. Что может быть прекраснее этого?
И если для того, чтобы обрести такую драгоценность и насладиться покоем, которым она одаряет душу, нужно пройти через муки мученические, то разве право прижать ее к груди, назвать своей навеки не стоит всех этих мук?
Погруженный в мечты, он рассеянно простился с миссис Маунтстюарт и побрел вслед за ее каретой, предпочитая встрече с самой Летицией сладостную работу воображения, получившего новый толчок.
А что, если в самом деле?..
С его стороны это было бы очень благородно. Репутация его только бы выиграла.
Дом его сделался бы крепостью, куда не достигает злоречье, и он, как небожитель, наслаждался бы безмятежным покоем.
Та, что читала в его душе, знала все ее изгибы и преклонялась перед ним, светила бы ему, как звезда, как неизменная звезда его небосклона.
Это был бы союз с собственным зеркалом, с собственным эхом; с зеркалом, в котором он всегда встречал бы свое сияющее отражение; с эхом, которое всегда отвечало бы ему ликующим хоралом.
Союз с интеллектом, с утонченным пониманием. В его доме забил бы фонтан неиссякаемого остроумия, и его любимый старый Паттерн-холл сделался бы ярким светочем для всего графства.
Он повторял это про себя, как заклинание, как молитву, в которую лишь изредка вторгались диссонансы проклятий по адресу леди Буш. Приставленные к сэру Уилоби бесенята не преминули отметить эти гневные нотки.
Наступила очередь живописи. Он принялся расцвечивать образ Летиции теми прелестными нежными красками, к которым прибегали миниатюристы минувшего столетия. Духовным ее образом он мог упиваться наедине с собой, обществу же надлежит преклониться перед наружной красотой Летиции, и, не жалея эмали и золота, Уилоби погрузился в работу; он прибавил ей росту, придал ее движениям величавую плавность, наделил ее непревзойденным очарованием — а все из-за проклятой ведьмы, вынудившей его обратиться к подобным упражнениям!
Занятие это привело к тому, что Летиция сделалась в его глазах и в самом деле
Свита бесенят предалась необузданному веселью. Вечно-то мы удивляемся людям, вечно всплескиваем руками! Но все эти чудеса объяснились бы, и не было бы этого всплескивания руками, если бы обезьянье братство постоянно сопровождало таинственное существо, именуемое человеком, и во всеуслышание докладывало о каждом его шаге. Это племя прослеживает каждый изгиб человеческой души, оно видит человеческое сердце насквозь.
В сердце, и только в сердце, заключены все чудеса. Ни один представитель упомянутого племени не избрал бы объектом своих наблюдений человека, лишенного сердца. Ибо кружение сердца и составляет основу комедии.
«Любовь к себе — вот ключ к человеческому сердцу», — читаем в Книге.
С этим ключом и надо подходить к изучению вышепоименованного органа. Не мешает также сравнить его с горным ручейком: здесь та же неистребимая энергия маленькой струйки, стремящейся увеличиться в объеме и причудливо извивающейся в упорном поиске своего русла. Это самая трудолюбивая, самая целеустремленная сила на нашей планете.
Наиболее полезные наблюдения можно делать, сосредоточив внимание на извилинах потока. Беда в том, что как раз эти-то наблюдательные посты почти никто не занимает. Едва взглянув, люди, вместо того чтобы терпеливо изучить проявления этой силы, обращают друг к другу удивленные возгласы и всплескивают руками.
Потому-то нам и представляется невероятным, чтобы человек, влюбленный в одну женщину и находящийся в полном — или почти полном — рассудке, был в состоянии, как бы усилием воли, едва прикрывая свое намерение благовидным предлогом, заставить себя влюбиться в другую. Между тем дело объясняется очень просто: ненасытным голодом могучего и вместе с тем гибкого органа, именуемого сердцем. Узенький горный ручей у нас на глазах превращается в мощный поток; вот он обтекает с двух сторон красивый валун, и если камень не дает себя увлечь, устремляется дальше, дальше — искать себя, искать запруду, которая бы наконец его остановила и успокоила. Такой спокойной запрудой, ожидавшей нашего героя, представлялась ему Летиция.
Летиция Дейл была молодая, но уже увядшая женщина. Он это знал; но, привыкнув смотреть на себя ее воздетыми вверх глазами, он принимал ее со всем доброжелательством божества, признательного за поклонение, и с помощью божественной силы, коею она его наделяла, возвращал ей все краски молодости и утраченную свежесть. Сердце его требовало, чтобы она была такой. Сердце управляет пружинами нашего воображения, а воображение, получив заказ от сердца, действует, как искусный художник.
Настолько искусный, что соблазнительный шедевр, который оно нарисовало, давал возможность сэру Уилоби думать о Летиции даже в присутствии Клары.
Клара появилась в воротах парка вместе с Верноном: блистательная, но пустая девушка; существо, источающее животное здоровье, привлекательное, но капризное, нетерпеливое, коварное и злое; женщина, которой дано втаптывать мужчин в грязь.
Она приближалась.
Глава тридцать восьмая,
Они встретились. Постояв с ними минуту, Вернон отошел.
— Нашли Кросджея? — спросил Уилоби.