Ехал грека через реку
Шрифт:
— Все ты понимаешь, — подбросил ее Адам. — Даже слишком много. Ась, зайдем в магазин? Купим каких-нибудь фруктов на ужин?
— И маааленькую шоколадку для маааленькой девочки, — подсказала Ева.
— Вы два раненых бойца, — напомнила Ася, — так что в аптеку и мазать ушибы.
— И совсем не больно, — заверили ее Ева и Адам хором.
34
Проснувшись ночью и не обнаружив рядом с собой Аси, Адам включил свет, огляделся по сторонам и вышел в гостинную. В приглушенном свете ночников, он не сразу увидел ее — неподвижную фигуру на
— О чем ты так серьезно думаешь? — спросил Адам, устраиваясь рядом.
— О моем ребенке, — ответила Ася. — О том, как я буду любить его и какой матерью стану.
— И что надумала?
— Что мне надо будет очень стараться, чтобы не мешать ему жить, — принялась загибать она пальцы. — Чтобы поддерживать, но не давить. Чтобы не навязывать свои желания, а слышать его. Чтобы позволить быть таким человеком, которым он хочет. Звучит как предвыборная агитация, правда? Никто не выполняет тезисы из предвыборной агитации. Возможно, я стану самой ужасной матерью в мире. Дети очень гибкие, их любовь безусловна, и они подстраиваются под взрослых. Что подводит нас к главному вопросу — как любить своего ребенка так, чтобы он рос свободным?
— Что важнее — свобода или безопасность?
— Именно, — энергично подхватила Ася. — Чем больше свободы — тем больше рисков. Чем больше контроля — тем меньше рисков. Обложить ребенка подушками заботы так заманчиво, это такой простой и эффективный способ спасти свою психику и сказать себе: ну, я сделал, все, что мог. Это все для его блага. Ох, Адам! Мне требуется постичь новые формы любви.
И она, повернувшись к нему, оперлась щекой на руку, глядя на него сверху вниз.
— И еще я думала о тебе, — договорила Ася, хмуро кусая губы. — Я так стараюсь тебя защитить, что лишаю свободы воли. В конце концов, если смотреть на все с точки зрения…
Адам провел пальцем по ее губам, чтобы она оставила их в покое. Ася на минуту сбилась, цапнула его за палец, дунула на него и продолжала:
— С кармической точки зрения, возможно, мы встретились для того, чтобы ты набил себе юношеских шишек и в итоге познал дзен. Может я послана тебе для того, чтобы закалить твою волю и укрепить характер. Поэтому делай все, что хочешь. Я не буду обкладывать тебя подушками.
Адам тихо улыбнулся ее решимости.
— Вопрос не в том, чего хочу я, — мягко шепнул он, — а в том, чего хочешь ты. Со вчерашнего ты как переполошная курица хлопочешь обо мне. Что насчет тебя?
— Чего хочу я? — проговорила Ася медленно. Казалось, она удивлена этому вопросу. — Мультипликационный сериал по Гарри Поттеру, например.
— Не увиливай.
— Не увиливаю, — она склонилась чуть ниже и едва коснулась губами его губ. — Можно я не буду сейчас ничего хотеть?
— Так разве бывает? — удивился Адам, который в эту минуту как раз хотел очень многого.
— Я буду просто плыть по течению, — объявила Ася. — Не буду ни о чем думать и не буду ни о чем беспокоиться. Просто воспринимать тебя… как подарок на Новый год. Ну знаешь, коробка со множеством разных конфет и кедровой шишкой. Ты понимаешь, что рано или поздно эти конфеты закончатся, но все равно радуешься им.
— Я как конфета на Новый год? —
Она умиротворенно выдохнула и снова легла на спину, созерцая потолок.
— Пойдешь со мной послезавтра на УЗИ? Можно будет узнать, мальчик у меня или девочка. Ужасно волнуюсь.
— А сама ты как думаешь?
Вика все утро была, как на иголках, но Ася строго-настрого запретила Адаму обсуждать с ней вчерашнее происшествие. И поскольку его вполне устраивало перемирие, которое они заключили, ввязываться в новую свару не хотелось. Хотя Адаму было что сказать Вике.
Почему все всё время забывают, что его няня беременна?
Нельзя обижать беременных нянь.
Ася и Ева спустились в офис после десяти утра.
— Тук-тук, — взъерошенная голова просунулась в стеклянную дверь. — Нет никаких видеоконференций? Я вхожу?
— Доброе утро, — озадаченно отозвался Адам, разглядывая поднос в ее руках. — Заходи.
— Мы с Евой испекли печенье для всех сотрудников, — широко улыбаясь, заявила Ася и просочилась в кабинет. Она подошла к столу Вики и движением фокусника сорвала салфетку с выпечки. — Сварить тебе кофе, дорогая?
— Ты в них плюнула? Насыпала туда яда? Перца? — подозрительно спросила Вика, невольно отодвигаясь.
— А вот и нет, — Ася схватила печеньку и демонстративно закинула себе в рот. — Это моя благодарность.
— Благодарность? — переспросили Вика и Адам.
— За носочки. Я глубоко тронута. Буду трепетно хранить их под подушкой до конца дней своих.
И Ася, еще раз широко улыбнувшись, покинула их кабинет, чтобы помочь раздать Еве остальное печенье.
— Даже не знаю, чего мне больше хочется — оторвать ей голову или стать лучшей подругой, — пробормотала Вика. — Адам! Ты же не в самом деле… Я хочу сказать, что у твоей дочери богатое воображение, да?
— Нет, — спокойно ответил Адам. — Я влюблен в Асю.
— Ты — что? Как? Почему? — Вика вскочила со стула, рассыпав печенье и тут же села обратно. — Это шутка? Ты издеваешься? Она же старше меня на десять лет и толще на десять килограмм! Это… Эдипов комплекс? Тебе мамочки не хватает? Или это из-за Евы? Чтобы не разлучать ее с няней? Почему ты молчишь? Назови мне хоть какую-то адекватную причину! В голове не помещается. Адам! Извращение какое-то.
— Даже странно, что тебе прежде в голову не приходило такое развитие событий, — заметил он. — Кое-кто мне вчера сказал, что у меня на лице все написано.
— Это же всего лишь чокнутая няня! — зашипела Вика. — Тетка в пижаме!
— Прости, — искренне произнес Адам. — Мне правда очень жаль.
— А знаешь, что самое дурацкое? — легко отмахнулась от его извинений она. — Я же ей все рассказывала, а она меня утешала. Говорила, что ты сейчас полностью сосредоточен на дочери, что тебе нет никакого дела до женщин. Вы вдвоем просто превратили меня в идиотку. Я беру отгул, — и Вика, схватив, сумку, выскочила из кабинета.
Развернувшись в кресле, Адам смотрел, как она несется по офису и как Ася, вручив Еву стажеру Марине, несется следом. На улице Вика села в свою машину, и его няня с прытью, вовсе не свойственной этой женщине, прыгнула на заднее сиденье.