Эхнатон: Милость сына Солнца
Шрифт:
Солдаты вынужденные пойти на строительные работы проявляли свое недовольство особенно бурно. Они уже давно привыкли не принимать участия в черных работах. При Тутмосе III и Аменхотепе III солдатское сословие становиться привилегированным и знает только одно дело – воевать. Отмирает древний обычай времен первых династий, когда солдат использовали на строительных работах, и вот теперь снова все повторяется. Но теперь армия узнавшая вкус побед и вкус крови была совершенно иной…
Нехези и его правнуки. 1283 год до новой эры
Мой
Бата давно говорил мне, что в стране назревает конфликт между центральной властью и могущественными жреческими корпорациями. За время царствования фараонов Аменхотепа II, Тутмоса IV и Аменхотепа III жрецы заметно усилили свои позиции в руководстве страны, и главное, накопили колоссальные богатства.
И вот конфликт между ними и фараонами вышел наружу при Аменхотепе IV. Жрецы гордо заявили о своих правах и особенно жрецы Амона-Ра. Эти успели привыкнуть к вершинам власти и совсем не собирались сдавать полученные полномочия. Они привыкли совмещать жреческие и государственные должности в Египте. Великий жрец Амона-Ра Птамос при Аменхотепе III занимал также и должность великого визира и руководил всей внешней и внутренней политикой страны. Он говорил, что великий жрец Амона-Ра не менее важен для страны чем сам фараон.
Молодой Аменхотеп IV сев на трон сразу же пожелал освободиться от опеки жрецов. Юный владыка поначалу считал, что сделать это весьма просто. Достаточно одного его слова. Но жрецы ответили ему отказом. И юному царю пришлось столкнуться с такой оппозицией, в руках которой оказались и финансы, и управление, и армия страны.
И тогда юный фараон решил действовать хитрее. Он понял, что лбом каменной стены не прошибить, и лучше эту стену попросту обойти. Он выдвинул на пост верховного визира жреца по имени Рамос, который клятвенно обещал поддержать владыку и выполнял это обещание в течение определенного времени. Но затем резко перебежал на противоположную сторону. У фараона опустились руки, и ему на помощь пришел его дед, отец царицы Тии. Я уже говорил вам об этом человеке, детки. Это был старый Йуйя, к которому и привез меня мой дядюшка. Умнейший человек своего времени. Такие, рождаются раз в тысячу лет.
Он и предложил фараону реализовать идею ввода в стране нового единого культа бога Атона. Это могло отлично выбить опоры из-под ног старого всесильного жречества Амона-Ра. Ведь новый то культ был бы всецело подчинен лично фараону.
Жрецы Амона-Ра нимало испугались таким мрачным перспективам, но свернуть шею фараону из такой великой династии было также не легко. Если на их стороне были авторитет старых богов, то на стороне фараона был авторитет потомка великой династии Яхмоса-осовободителя.
Фивы
1357 год до новой эры. Седьмой год правления фараона Аменхотепа IV (Эхнатона)
На следующее утро Мерира в сопровождении большой свиты отправился в город Мертвых в Карнакский храм. Нехези со всеми своими родственниками был рядом. Пошел даже Бата, хотя он хотел всеми силами избежать этого "почетного" назначения. Старый учитель не верил в окончательное торжество дела нового культа и боялся последствий и мести жречества Амона-Ра. Но племянник был неумолим, и старику пришлось идти.
Он был одет в белоснежный хитон как у жреца, но без украшений и знаков. Рядом шествовал его сын Ана в жреческом хитоне со знаками бога солнечного диска Атона. Нехези был как всегда в богатом наряде чиновника фараона – в юбке из тончайшего белого льна, в поясе с золотыми бляшками. На его шее у него было нагрудное ожерелье – подарок Иуйя.
Здесь же были посланные главным архитектором Беком мастера и множество работников. Камнечечцы должны были тут же приступить к работе.
Мерира приблизился к громадной статуе фараона Аменхотепа III отца нынешнего фараона. Имя владыки содержало в себе имя Амона и громадная надпись сверкала видная издалека.
– Вот! – великий жрец Атона остановился и указал на имя фараона. – Вот здесь содержится имя ложного бога! И фараон Эхнатон, живущий в правде, дитя великого Атона, повелел все эти имена стереть с памятников и из сердец каждого подданного Египта! Начинайте!
Бригада камнесечцев приблизилась к статуе и начала свою работу. Застучали зубила и молотки. Этот звук больно отозвался в сердцах тысяч египтян стоявших за пределами Карнакского храма на другом берегу Нила.
В толпе крестьян и ремесленников послышались возгласы ужаса.
– Что же это? – прошамкал старик с потрескавшимися от напряженной работы в поле руками и обветренным покрытым морщинами и бурыми пятнами лицом.
– Они стали рушить священный храм! – отозвался медник что стоял рядом.
– Подняли руки на Карнак! Как боги потерпят такое?
– Сбивают надписи со статуи фараона Аменхотепа III! – прошептала какая-то женщина.
– Не может быть! Самого фараона?
– Еще как может быть. Боги не простят нам этого святотатства! – проговорил младший жрец храма Пта.
– Нам? – спросил старый крестьянин. – А при чем здесь мы? Разве это мы оскверняем храм? Это делают люди фараона. Почему боги станут наказывать нас?
– Боги сами постоят за себя! Сейчас грянет гром, и все святотатцы падут от их гнева! – послышался громкий голос позади.
Жрец Пта с подозрением оглянулся. Его неприятно поразили эти слова. Их произнес один из подкупленных Мерира людей. Они должны были кричать о гневе богов, и после того как толпа такого гнева не увидит, в сердцах людей должно зародиться сомнение.