Эхо былой вражды
Шрифт:
— В нотариусах он нам тоже может пригодиться, — успокоил отца Бунтыл. — Мне сейчас в голову пришла одна мысль, правда, я ее еще не продумал, но если внедрить ее в жизнь, то ему и нам это даст огромный навар.
— Ты о чем говоришь? — удивился Бугор.
— Я заметил, отец, что к тебе приходят многие хозяйственники за советом и помощью. После беседы с тобой они поступают так, как ты их рассудишь. Так или нет?
— Ну так, и что ты этим хочешь сказать? — поправляя галстук, поинтересовался Бугор.
— Почему ты должен делать это задаром? Считаю, что нам с тобой надо через толкового
Слушая сына, Бугор удивлялся, как такое лежащее на поверхности простое и прибыльное предложение первому пришло не ему в голову, а сыну. Полностью принимая это предложение и соглашаясь с ним, Бугор задумчиво произнес:
— Не говоря о собственных накоплениях, некоторые скряги даже с чужими бабками не захотят расставаться без боя. Их придется поджигать, бить, кости ломать.
— Конечно, нам с ними церемониться нечего. Они такие же прохвосты, как и мы, только, обогащаясь за счет своих жертв, умудряются обходить закон и не отвечать перед ним. Мы, заступаясь за обиженных, сделаем доброе дело, так почему бы нам не погреть на нем руки?
— Действительно! — согласился Бугор. — С хозяйственниками работы будет непочатый край.
— Кадры для нее у нас хватит.
— Но на ней можно и голову потерять. Кто-то из наших «быков» переборщит — и вместо того, чтобы жертву только припугнуть, доведет ее до деревянного бушлата. Тут уж менты через этого соколика постараются выйти на нас с с тобой.
— Вот эта-та перспектива мне как раз и не нравится. Я долго думал и более приемлемого, что нашел, не придумал.
— К какому выводу ты пришел?
— Поручить выколачивание бабок со строптивых клиентов парням Серого.
— Ты хочешь, чтобы не мы отдавали «шестеркам» приказы на обработку клиентов, а поэтому и не нам при шухере в первую очередь надо будет думать о своей заднице.
Примерно так, — улыбнулся Бунтыл, довольный, что его предложение отец не осуждает.
— Мы опять переходим на зыбкую тропу войны. К чему-то она нас приведет? — задумчиво произнес Бугор.
— Что делать, отец, если все занялись растащиловкой, разбазариванием и гребут под себя. Чем мы хуже других?
Глубоко вздохнув, Бугор уселся поудобнее.
— Придется, видно, нам свой крест тащить, пока не умрем или пока не посадят.
— Пока менты до нас доберутся, мы, как лососи, успеем подняться вверх по реке и отметать икру. Когда
— А может быть, не стоит ввязываться в новые запинания? Мы и так уже достаточно икряные.
— Какой же дурак от дурных денег откажется? Конечно, нам с тобой опасно лезть на рожон. Но мы ведь не обязаны всех строптивых клиентов давить и хлопать. С ними можно обходиться дипломатично, без карательных санкций. Правда, тогда у нас навару будет меньше, а со временем вообще растеряем всех клиентов.
— Почему?
— Потому что нас перестанут бояться и уважать как силу.
— Зато в наших действиях не будет никакого криминала.
— Являться паханом такой огромной «семьи» и не быть в противоречии с законом — такого в нашей жизни не может быть, — рубанул правду-матку Бунтыл.
— К сожалению, ты прав, — вынужден был согласиться Бугор и надолго замолчал.
Бунтылу тоже не хотелось больше говорить. Сейчас им обоим было о чем поразмыслить, особенно Бугру. Если Бунтыл имел возможность заранее подумать над своей инициативой, взвесив все плюсы и минусы, то Бугру надо было не только обдумать ее, но и принять по ней решение.
Когда они подъехали к дому, Бугор, расставаясь с сыном, сказал ему:
— Я решил от твоего предложения не отказываться. С завтрашнего дня начинаем раскручиваться.
Эпилог
Целый год Бугор с легкостью царя разрешал споры между обращавшимися к его содействию кредиторами и их должниками. С первых он получал комиссионные, а со вторых — многомиллионные суммы в виде штрафа.
За это время Маргарита еще раз успела обрадовать его, родив снова двойню, но теперь это были девочки. Бугор считал, что ему повезло с невесткой, которая на редкость оказалась плодовитой.
Под таким безоблачным, ясным и теплым небом однажды разразилась жестокая гроза с убийственно разящими молниями. Это случилось тогда, когда Бугор практически уже привык к своей роли неофициального арбитра.
Один брокер с биржи задолжал клиенту Бугра сто миллионов. К угрозам, исходящим от Шпалы и Носатого, которых не надо было учить пугать свои жертвы, брокер отнесся несерьезно и не собирался возвращать кредит, а о выплате штрафа Бугру даже не хотел слышать. Таким «неуважением» он так разозлил Шпалу и Носатого, что они его не только убили, но и сожгли вместе с машиной, а с места преступления не успели скрыться и были задержаны работниками милиции.
Носатый и Шпала, видя, что им грозит солидная мера наказания, сговорились и решили выдать Серого как организатора и своего непосредственного руководителя, считая, что он послужит им в народном суде в качестве громоотвода в сторону смягчения наказания.
В свою очередь, Серый, по тем же мотивам, дал показания против Бугра, потянув его за собой. Опираясь на его показания, старший следователь прокуратуры Иваненко сделал дома у Бугра обыск и нашел там, помимо целого склада оружия, кассету с записью признаний Шпалы и Носатого в ранее совершенных преступлениях. Эти двое, разоблачая друг друга, не ожидали, что прошлые преступления, воскреснув, обвальной лавой раздавят их.