Эхо далекой битвы
Шрифт:
— Господин. — Сулийял, капитан «Санабрии», прибег к тому же официальному языку. — Мое судно повреждено. У нас боевых систем больше нет.
Ид Ду'ул прищурился.
— Твой корабль будет твоим оружием, капитан. — Он мельком взглянул на капитана «Тулаканы» и снова обратил взор на Сулийяла. — Вы оба приведете в действие систему самоуничтожения, а затем направите свои корабли на космодоки. При необходимости идите на таран, чтобы взрывы внутри причинили им как можно больше вреда. Уничтожение баз жизненно важно для успеха всей
Он замолчал, оба капитана также молча смотрели на него с экрана. Обнажив клыки, Ид Ду'ул твердо произнес:
— Слава Бак ала превыше всего.
На несколько секунд связь оборвалась, оставив на экране белую пургу, затем «картинка» прояснилась. Н'Асим Сулийял стоял навытяжку. Не сводя глаз с Ид Ду'ула, он торжественно произнес:
— За славу Бакала.
Сеанс связи закончился и Ид Ду'ул кивком подозвал офицера.
— Мне нужно поговорить с капитаном авианосца «Адмирал Гризет».
Экран снова мигнул, на нем возникла еще одна фигура. Узнав своего командира, капитан «Гризета» приветственно поднес руку к груди.
— Чего ты ждешь от меня, господин?
По-прежнему официально Ид Ду'ул произнес:
— Я хочу от тебя следующего: ты возьмешь свою группу флота и двинешься к орбитальной станции «Дельта». Захватишь ее и оккупируешь. А моя группа флота захватит и оккупирует станцию «Альфа». Они станут нашими оперативными базами, когда сюда придут корабли Бакала.
Капитан авианосца оскалил зубы.
— Они уже наши.
В пустом проходе каждый шаг отдавался гулким эхом, и Лену Перрису казалось, что гремит каждая балка, сотни которых и образовывали скелет станции «Альфа». А вот вверху никакого эха не наблюдалось, хотя жилые помещения уже опустели — там все проходы были устланы мягким покрытием. Раньше по этим длинным коридорам с шипением устремлялся воздух, подаваемый вентиляционными трубами системы жизнеобеспечения. Теперь система отключена, нос и рот Перриса прикрывает маска, а за плечами кислородный баллон.
Эвакуация обеих станций прошла за несколько стандартных дней. Перрис и его товарищи были последними, да и они не собирались задерживаться надолго. Оставалось только завершить свое задание. Никто не объяснял, откуда такая спешка, но даже Перрис понимал, что гораздо дешевле и безопаснее уничтожить обе станции, а потом построить их заново, чем отдать под контроль мазуков. Если они останутся в неприкосновенности, то послужат противнику отличной базой для долговременной осады.
Кислородная маска то и дело норовила сползти с носа, опускаясь с каждым шагом на один-два миллиметра, а от холодного пота чесалось лицо. Волосы прилипли к коже, а влажные пальцы стали неуклюжими.
Лену казалось странным, что он потеет, когда на станции так холодно. Поправляя маску, Перрис выдохнул воздух, и тот улетучился облачком пара. Времени оставалось немного, и Лен взглянул на ручной хронометр, машинально
Мороз уже тронул все легким покрывалом инея. Лен прошел через насосную секцию. Всего их на станции было четыре, и у каждой имелся свой собственный резервуар, так что одновременно здесь могли заправиться четыре корабля. На ходу Перрис провел ладонью по мощным трубопроводам, несущим топливо к докам, где совсем недавно стояли торговые корабли и пассажирские лайнеры. В бледном свете аварийной системы прихваченные изморозью трубы показались ему похожими на выгоревшие под солнцем кости какого-то вымершего монстра.
Трясущимися руками — и здесь дело было не столько в холоде, сколько в важности порученной ему задачи — он вытащил из сумки заряд, зафиксировал его, приговаривая под нос «не взрывайся, не взрывайся», как будто эти смертоносные, обладающие огромной разрушительной мощью пакеты были живыми существами, способными выпрыгнуть из его рук, и не делали этого благодаря заклинаниям Лена. Каждый пакет весил около килограмма, но двух-трех, заложенных в нужных местах, хватило бы, чтобы разнести наносные станции и вызвать цепь других взрывов, которые уничтожат всю станцию.
Оставалось меньше минуты. Перрис уже добрался до открытого люка. Протиснувшись через него, он оказался в длинном пустом туннеле, таком низком, что приходилось чуть ли не ползти. Аварийное освещение еще работало, и Лен разобрал три фигуры, окружившие еще один люк, ведущий наружу. Четвертая протягивала ему руку. Перрис мигнул фонариком.
— Эй! Эй! Я иду! — крикнул он, и эхо, усиленное холодными металлическими стенами, панически загрохотало.
— Шевелись, Перрис! Время! — По встревоженному голосу Лен узнал старшего группы.
Он вылез из люка. Все уже заняли свои места, и Перриса встретил только сержант Сото. Лоб над его кислородной маской блестел от пота. Бросив взгляд на пульт дистанционного контроля, сержант крикнул.
— Давай сюда! Живей!
Лен еще держался на руках, но кто-то уже дергал его за ноги.
— Прыгай! Я тебя поймаю!
Он разжал пальцы, чьи-то руки схватили его и швырнули на акселерационную скамью. Рядом тяжело опустился Сото. Раздался глухой удар — это захлопнулся люк спасательной шлюпки, зашумел насос, и сержант рявкнул:
— Пошел!
Перрис едва успел защелкнуть замок страховочного ремня, когда шлюпка повалилась набок, отшвартовываясь от станции.
Включились трастеры. Кувыркание прекратилось, суденышко развернулось в заданном направлении и начало набирать скорость. Перрис сглотнул горький комок и глубоко вздохнул несколько раз.
Рядом с ним кто-то нервно повторял, подгоняя шлюпку:
— Давай! Давай! Давай! — Перрис оглянулся.
Это был Рик Мелдон. Он сидел с закрытыми глазами. Руки его были сжаты в кулаки, на скулах нервно играли желваки.