Эхо далекой битвы
Шрифт:
Кроссовки оказались поцарапанными и потертыми. Тристан всунул ногу, застегнул ремешки. Удобные, мягкие, на пружинистой подошве и достаточно свободные, чтобы пошевелить пальцами. В них ему было почти так же хорошо, как в мокасинах из кожи пейму. Он надел второй. Отлично! Остановившись у двери, Тристан снял с вешалки рубашку и вышел из дома.
Оглядевшись, он решил пробежаться в том направлении, куда умчался Казак, и уже пересек двор, когда со стороны оврага появился пес. Животное мчалось прямо на него! Юноша замер. Но увидев его, Казак остановился, помахал хвостом
— Джу! — закричал юноша и махнул рукой.
Пустынная равнина, с немногочисленными, словно случайно оставленными холмами и лощинами, расстилалась на северо-восток насколько хватало глаз. Почти как на Ганволде. Воздух наполнял ноздри ароматом мокрой травы. Точно таким же он был и на Ганволде после дождя. Все или почти все казалось знакомым. Юношу охватил восторг — чувство забытое, а потому особенно будоражащее. Тристан перешел с трусцы на бег.
Под ногами шуршала трава, и скоро он промок до колен. Часто встречались грязные лужи. Юноша перепрыгивал через них, хотя и не всегда удачно. Не обращая внимания на холодное прикосновение мокрых штанин и тяжесть пропитавшихся водой кроссовок, Тристан мчался, хватая ртом пьянящий свежий воздух.
Ему уже казалось, что он на Ганволде. Если не смотреть в сторону, то можно легко представить несущегося рядом Пулу, услышать его легкое дыхание, ощутить взгляд его янтарных глаз. Тристана все сильнее и сильне тянуло оглянуться. Он старался отогнать это желание, но оно все равно нарастало. Долго так продолжаться не могло. Через несколько минут легкие юноши уже горели, угрожая вот-вот лопнуть, ноги подкашивались. Раны и месяцы, проведенные в неволе, ослабили его намного больше, чем ему представлялось. Наконец Тристан остановился, прижав руку к ребрам, тяжело дыша и качая головой. Так, как на Ганволде, ему уже больше не бегать. Или…
Восстановив дыхание, Тристан отважился оглянуться.
Пулу нигде не было.
В общем-то, он ни на что и не надеялся. Но отсутствие друга отозвалось вдруг такой резкой болью, что ему пришлось согнуться. Закрыв глаза, Тристан медленно переступал с ноги на ногу, раскачиваясь из стороны в сторону и причитая. Глухие гортанные звуки рождались в груди и растекались по пустыне, в которой не было погребальных костров Ганволда.
Тристан не смог оплакать Пулу сразу же после его смерти. Не смог дать выход своему горю и скорби. Теперь такая возможность представилась. Он изливал боль своей души в мрачном стоне-плаче, изгонял отчаяние из каждой клеточки, выдавливал чувство утраты, пока не ощутил абсолютной пустоты.
Ему стало легче и вместе с тем как-то тоскливее. Тристан долго стоял в окутавшей его тишине, пока ветер не высушил слезы, и лишь затем повернулся и пошел домой.
ГЛАВА XIV
Через два дня буря стихла.
— Если верить утреннему прогнозу, — сказал за завтраком адмирал Середж, — то в ближайшие три-четыре дня сохранится ясная погода. А потом снова пойдут дожди. Почему бы нам с тобой, Трис, не отправиться
Юноша склонил голову набок.
— В поход?
Середж усмехнулся.
— Несколько дней проведем вне дома, вроде того, как вы жили на Ганволде. — Он повернулся к Дарси. — А как ты? Хочешь пойти с нами?
— Нет, спасибо! — Она покачала головой. — Я на всю жизнь сыта этими удовольствиями!
День прошел в сборах. Выглянувшее из-за туч солнце нагревало промокшую землю. Адмирал принес из кладовой рюкзак и спальные мешки, а из шкафа достал две пары поношенных сапог. Он помог Тристану подогнать лямки рюкзака, показал, как сворачивать спальный мешок, одежду и пончо. С собой взяли немного: сухой паек, походную аптечку и кое-какие инструменты.
— Мы не брали с собой столько вещей, когда ходили охотиться на Ганволде, — заметил Тристан, приподнимая рюкзак. — Нам хватало куска сушеного мяса и охотничьего ножа!
— Да, нож можно нести за поясом, как и кусок мяса, — сказал Середж. — А где вы спали?
— Днем в траве, — ответил юноша. — На Ганволде охотятся ночью, когда прохладно.
Адмирал, подумав, покачал головой.
— Здесь так не получится: днем потребуется какой-то навес от солнца, а для ночной охоты нужна теплая одежда. Так что придется тащить много вещей.
— На Ганволде мы не пользуемся никаким навесом.
— Ты хотел сказать «не пользовались», — поправила его Дарси.
— Да, мама.
— Дело в том, что здешнее солнце больше и горячее, — объяснил Середж. — Если спать под открытым небом, можно очень сильно обгореть. А ночью температура опускается до нулевой отметки даже в самое жаркое время года. Думаю, на этот раз спальные мешки будут нелишними. И еще… не забыть бы рубашку с длинными рукавами и что-нибудь на голову.
— Но это же глупо! — Тристан повернулся к матери, явно рассчитывая на ее поддержку.
Однако, вопреки его ожиданиям, она не встала на его сторону и лишь ограничилась коротким напутствием:
— Ну что ж, Трис, ты отлично проведешь время.
На следующее утро они пораньше позавтракали и вышли из дома. Первые золотистые лучи еще невидимого солнца окрасили далекий горизонт. Тристан прищурился и поднял руку, чтобы натянуть бурнус, как показывал ему отец.
— Пока не надо делать этого, — посоветовал Лухан. — Большую часть дня солнце будет у нас за спиной или над головой. — Он осмотрелся и скомандовал: — В путь!
На западе, через несколько километров пустыни, начинались холмы, образующие невысокое плато, а еще дальше высилась, утопая в синей предутренней полутьме, стена плоскогорья. В этом направлении и двинулись путники.
Они шли по бездорожью. Середж почти не оставлял следов, двигаясь легко и уверенно, как ганианский охотник, обходя кусты и валуны и стараясь не ступать на сырую почву. Идущий сзади Тристан поневоле проникся уважением к отцу. В то же время тот факт, что адмирал действительно кое в чем разбирается, лишь обострил его бдительность и решимость поймать Середжа на какой-нибудь ошибке, которую никогда бы не допустил ганианский охотник.