Эхо далекой битвы

Торнли Диана

Мазуки подошли к кабинету. Их было четверо: тот, что появлялся здесь раньше, и трое присланных на подмогу. Они и вошли в комнату. Один сразу же направился к трупу у стола и опустился рядом с ним на корточки.

Едва дыша, Тристан наблюдал, как мазук осматривал своего мертвого сородича. Обнаружив ожоговые раны, он напрягся, обернулся…

Сладский выстрелил, и мазук, раненый в грудь, упал на спину, не успев подняться. Двое других отскочили и выхватили кинжалы. Медлить было нельзя, и Тристан нажал на курок, опалив обоих

огнем, и в этот момент в комнату ворвался четвертый мазук, размахивая кинжалом.

Красная полоса взрезала ему грудь, и великан, всплеснув руками, рухнул на своих товарищей.

Его предсмертный рев понесся по проходу, отражаясь от каменных стен.

Сладский выругался.

— Вся шахта слышала этот вопль! Пиро, заканчивай там! Побыстрее!

Из пролома появились две руки, за ними последовал поцарапанный грязный шлем.

— Помоги ему, Середж! — крикнул Сладский, занимая место у двери.

Ухватившись за кольцо на скафандре Эспино, Тристан потянул товарища на себя. Ранец на спине техника цеплялся за край проема, не давая тому вылезти. Наконец совместные усилия завершились тем, что Пиро вывалился из дыры.

— Быстрее! Быстрее! — кричал Сладский, указывая дулом винтовки на дверь колодца.

Они укрылись по обе стороны от нее, направив оружие в переход.

Сладский прыгнул к двери, и в этот момент мазук выскочил в переход, стреляя на ходу. Огонь обрушился на дверь и стену — палили наугад. Тристан почувствовал, как горячая струя обожгла левое ухо и, сжав зубы, выстрелил в ответ, прикрывая своего командира.

Он не видел, как Эспино вдруг согнулся, обмяк и, цепляясь за поручень, сполз на ступеньку, и лишь его приглушенный крик раздался в наушниках… Затем последовал хрип, от которого у Тристана дрогнуло сердце.

— Пиро? — окликнул его Тристан.

Сладский уже был за дверью, и юноша изо всей силы рванул вниз ручку замка. Тяжелая плита с грохотом захлопнулась, отсекая их преследователей. Лестница задрожала.

— Пиро? — позвал Сладский. Опустившись на колени, он заглянул в глаза товарищу.

Эспино полулежал, прислонившись к поручню. Грудь его тяжело вздымалась, черные глаза расширились от боли. Каждый выдох сопровождался надрывным кашлем, из носа и рта текла кровь, из груди вырывались хрипы. Звуки были столь ужасными, что Тристану хотелось зажать уши.

Рану обнаружили быстро. Черная дыра с опаленными краями на левой стороне скафандра как раз в том месте, где соединялись бронированные пластины. Случайный выстрел нашел слабо защищенное место на груди. С каждым вздохом из раны выплескивалась кровь.

Тристану уже приходилось видеть нечто подобное: рог быка пейму пробил тогда грудную клетку ганианского охотника. Мать научила его тому, как обработать кровоточащую рану, как поддержать работу легких. Но самому ему делать этого не доводилось.

Придется попробовать.

— Переверните его на левый бок! —

сказал он й, видя, что Сладский замешкался, отодвинул его в сторону. — В этом положении гравитация облегчит дыхание. — Говоря это, юноша сам перевернул Эспино. — Расстегивайте скафандр, нам нужно добраться до раны.

От недостатка кислорода оливковая кожа Эспино уже начала темнеть, в глазах мелькали замешательство и страх. Они смотрели на Тристана с болью и мольбой.

Юноша перевел дыхание. Достал из нагрудного кармана аптечку.

— Дыши, Пиро! — прошептал он. — Только дыши! Я знаю, что делать. Держись!

Сладский уже расстегнул скафандр. Руки у него дрожали, тяжелое дыхание выдавало волнение и нетерпение.

Тристан вынул из аптечки марлевый тампон длиной около десяти сантиметров и тюбик с противоожоговой мазью. Работать в перчатках было неудобно, но он все же ухитрился выдавить мазь на тампон и размазать ее пальцем. Этого должно быть достаточно, чтобы закрыть рану.

Он снова наклонился над раненым. Эспино почти не дышал, в груди у него хрипело, лицо стало почти серым, губы фиолетовыми. Силы покидали его. Тристан потряс товарища за плечо.

— Дыши, Пиро! Дыши! Не сдавайся!

Пиро только дрожал. Затем он вдруг напрягся и обмяк.

Глаза его уставились в одну точку.

У Тристана пересохло во рту, он сглотнул.

— Не дышит! Он перестал дышать!

Сладский засунул руку под скафандр, расстегнул воротник и прижал ладонь к сонной артерии Эспино.

— Аритмия сердца, — сказал он.

— Начинайте массаж! — Тристан перекатил раненого на спину, чувствуя, как колотится его собственное сердце. Теперь он и сам дрожал от нетерпения. Сладский схватил его за плечо.

— Слишком поздно, парень. Забудь. Мы больше ничего не можем сделать. Кроме того, у нас нет времени — группа Эдельгарда ждет. — Он выхватил из рук Тристана аптечку, покопался в ней. — Давай дадим ему морфезин, это облегчит его страдания. Если все пройдет успешно, вернемся за телом. Если нет… впрочем, это не имеет значения.

Они поднялись. Тристану стоило больших усилий не смотреть на оставленного умирать Эспино. Зная, что перчатки его испачканы кровью, он старался не смотреть и на них.

Теперь они прыгали через три ступеньки, не обращая внимания на грохот.

— «Лезвие Два» вызывает «Лезвие Один». — Сладский прислонился к стене. — Будьте готовы выступить по моему приказу!

— Вас понял! — ответил Эдельгард.

— У этих шахт один выход к пещерам или несколько! — спросил лейтенант, поворачиваясь к Тристану.

— У некоторых один, у некоторых несколько.

— А у этой?

Он замешкался.

— Неизвестно, сэр.

Их ждали с нетерпением.

— Мы потеряли Пиро, — сказал Сладский. — Мазуки знают, что мы здесь, так что давайте уходить. Шанкил, поищи их частоту. Возможно, мы что-то услышим.