Эхо-парк

Коннелли Майкл

–  Что вы подразумеваете под словами «доказать самому себе», мистер Уэйтс?
– спросила Райдер.

–  Я подразумеваю, что есть такая пограничная линия, о которой каждый думает, но мало кто имеет характер перешагнуть ее. Я хотел посмотреть, смогу ли я это совершить.

–  Когда вы говорите, что размышляли об этом долгое время, идет ли речь именно о мистере Фицпатрике?

В глазах Уэйтса вспыхнуло раздражение. Казалось, он с трудом выносит тупость своей собеседницы.

–  Нет же, ты, дура, - спокойно проговорил он.
– Я думал

о том, чтобы вообще кого-нибудь убить. Понимаешь? Всю свою жизнь я желал это сделать.

Райдер проглотила оскорбление, не моргнув глазом, и продолжила:

–  Почему вы выбрали мистера Дэниела Фицпатрика? Почему выбрали именно ту ночь?

–  Да потому что я смотрел телевизор и видел, как весь город разваливается на части. Повсюду хаос, и я знал, что полиция ничего не может предпринять. Это было время, когда люди совершали все, что хотели. Я видел по телику, как один человек рассказывал о Голливудском бульваре, что там горят дома, и решил выйти посмотреть. Я не собирался сидеть и смотреть это по ящику. Желал видеть собственными глазами.

–  Вы поехали туда на машине?

–  Нет, я мог дойти и пешком. Тогда я жил на Фаунтин-стрит, возле Ла-Бреа-авеню.

Досье Фицпатрика лежало перед Райдер открытым. Она заглянула в него, собираясь с мыслями и формулируя следующие вопросы. Это дало О'Ши возможность спросить:

–  Откуда взялась горючая жидкость? Вы принесли ее из дома?

Уэйтс перевел взгляд на О'Ши.

–  Я думал, что лесбиянка задает вопросы, - усмехнулся он.

–  Мы все тут задаем вопросы. Не могли бы вы воздерживаться от личных выпадов?

–  Все, но не вы, мистер окружной прокурор. Я не желаю говорить с вами. Только с ней. И с ними.
– Он указал на Райдер, Босха и Оливаса.

–  Позвольте мне задать еще несколько вопросов, прежде чем мы перейдем к горючей жидкости, - произнесла Райдер, тактично оттесняя О'Ши в сторону.
– Вы сообщили, что отправились на Голливудский бульвар от Фаунтин-стрит. Где вы шли и что видели?

Уэйтс ухмыльнулся Райдер:

–  Я ведь правильно угадал? У меня глаз наметанный. Я всегда могу учуять по бабе, когда ей нравятся киски.

–  Мистер Свон, - нахмурилась Райдер, - не могли бы вы объяснить своему клиенту, что здесь он отвечает на вопросы, а не наоборот?

Свон положил ладонь на руку Уэйтса, пристегнутую к подлокотнику кресла.

–  Рей! Прекратите! Отвечайте на вопросы. Помните, это нужно нам. Мы вышли к ним с этим предложением.

Уэйтс повернул голову и посмотрел на адвоката. Босх заметил, как тень промелькнула при этом по его лицу.

–  Я видел, как горит город. Это было как на картине Иеронима Босха.

При этих словах он улыбнулся и уставился на Босха. На мгновение тот замер от неожиданности. Откуда этот тип знает его фамилию?

Уэйтс кивком указал ему на грудь:

–  Она написана на вашем удостоверении.

Босх и забыл, что при входе в канцелярию окружного прокурора им пришлось прикрепить к одежде пластиковые идентификационные

карточки. Райдер поспешно задала следующий вопрос:

–  В какую сторону вы пошли, когда добрались до Голливудского бульвара?

–  Я повернул направо и двинулся на восток. Самые большие пожары полыхали в той стороне.

–  Что лежало у вас в карманах?

Вопрос, похоже, поставил его в тупик.

–  Не знаю. Не помню. Мои ключи, наверное. Сигареты и зажигалка, вот и все.

–  У вас был с собой бумажник?

–  Нет, я не хотел таскать с собой удостоверение личности. На тот случай, если полиция остановит.

–  У вас уже была с собой горючая жидкость?

–  Да. Я подумал, почему бы и мне не присоединиться к веселью, помочь спалить этот город дотла. Затем, когда я проходил мимо ломбарда, у меня появилась идея получше.

–  Вы увидели мистера Фицпатрика?

–  Да, я его увидел. Он стоял за своим охранным ограждением и держал дробовик. Еще он был с пушкой в кобуре, как какой-нибудь Вайет Эрп [Знаменитый искатель приключений американского Дикого Запада, меткий стрелок].

–  Опишите нам ломбард.

Уэйтс пожал плечами:

–  Маленькая ссудная лавка. Называлась «Ирландский залог». Впереди неоновая вывеска, которая мигала то зеленым трилистником, то тремя шарами - ну, вы знаете, это, кажется, символ ломбарда. И там стоял Фицпатрик, смотрел на меня, как я шагаю мимо.

–  И вы продолжали идти?

–  Сначала да. Я прошел мимо, а потом подумал о той подначке, о той цели, ну, вы помните. Как бы его прикончить - да так, чтобы он не застрелил меня из своей чертовой базуки.

–  Что вы сделали?

–  Вынул из кармана баллончик: «Изи лайт» - жидкости для розжига - и набрал ее в рот. Напрыскал туда, как делают те огнедышащие фокусники - на променаде, на Венецианском бульваре. Потом отставил баллончик в сторону и вынул сигарету с зажигалкой. Кстати, я больше не курю. Это ужасная привычка.
– Он покосился на Босха.

–  И что потом?
– спросила Райдер.

–  Я вернулся к лавке этого козла и вошел в нишу перед охранной изгородью. Делал вид, будто мне просто нужно загородиться от ветра, чтобы прикурить. Ночь была ветреная, понимаешь?

–  Да.

–  Ну и мужик завопил, чтобы я убирался. Приблизился к забору и стал орать на меня. А мне того-то было и надо.
– Он усмехнулся, гордый тем, как хорошо сработал его план.
– Стал стучать прикладом ружья по стальному ограждению, чтобы меня напугать. Он видел мои руки, но не осознавал опасности. А когда подошел примерно фута на два, я щелкнул зажигалкой и глянул ему в глаза. Вынул изо рта сигарету и выплюнул всю горючку ему в лицо. Она, конечно, вспыхнула от зажигалки, а я был как настоящий чертов огнемет. У него все лицо пошло языками пламени, пока он сообразил, в чем дело. Сразу бросил свой дробовик и попытался сбить огонь. Но одежда тоже уже занялась, и он вскоре забалдел что надо. Это было все равно как напалм, чтоб вы знали.