Эхо первой любви
Шрифт:
— Что ж не приезжала раньше? Дебби решила, что ты завалена работой.
— Нет, — проговорила Кейт, набирая полную грудь воздуха.
— Нет?
Он скептически изучал ее лицо. Наверное, задается вопросом, почему же тогда она не навещала почаще тетю Бэбс и Дебби. Со стороны все выглядело так, будто она просто собрала свои вещи и уехала, и только очень немногие знали истинную причину ее скорого отъезда.
— Останешься надолго?
— До среды. Мне надо вернуться в Лондон.
Очередь продвинулась, и Кейт схватила кофейную чашку — было таким облегчением хоть чем-то занять руки! Поставив
— Так значит, ты не сразу возвращаешься в Штаты?
— Нет. — Она поставила наполненную чашку на блюдце. — А ты? Как твои дела?
— Нормально. — Он помедлил и продолжил: — Надо думать, ты слышала про Лору?
Проклятье! Под ложечкой засосало, и пол под ногами, казалось, закачался. Да, она слышала. Ей отчетливо припомнился звонок Дебби, шок, который она испытала, услышав, что Лора умерла.
— Я… Мне так жаль… Я хотела написать, но…
Подняв голову, она взглянула ему в лицо. Боль все еще оставалась с ним, она была в его глазах. И чем же его утешить, что сказать человеку, потерявшему обожаемую жену?
Улыбка Гидеона казалась натянутой, принужденной.
— Да, умерла два года назад. Почти сразу же после того, как родилась Тилли.
— Знаю, я только что приехала в Лос-Анджелес. Дебби позвонила мне и… Мне так жаль, я…
— Будешь кекс? — прервал он. — Или, может, шоколадку?
Кейт снова взглянула на него. Они только что говорили о смерти, а теперь вдруг о кексе. Странно, как люди пытаются бороться со своим горем — они точно не в состоянии разговаривать об этом долго, только прикоснутся к своей ране и поспешно убегают, словно боятся, как бы боль не стала невыносимо сильной.
— Я ничего не буду, спасибо.
Он протянул руку за печеньем:
— А я не успел позавтракать, пришлось рано выехать.
Кейт кивнула. Очередь снова продвинулась, и они оказались рядом с продавцом.
У Лоры Баннерман было все — обожающие ее родители, прекрасный дом, собственный пони, светлые волосы, гладкая, без прыщей, кожа и даже Гидеон. Трудно представить себе, что она мертва, и как ужасно осознавать, что ты так сильно ее ненавидела. Ну, точнее сказать, завидовала. Жизнь Лоры казалась чудесной сказкой. Вот найти бы волшебную палочку и поменяться с Лорой местами… И вот она мертва, а Гидеон вдовец. Кто бы мог предвидеть у сказки такой финал?
Кейт взяла свой поднос:
— Где сядем?
— Все равно.
— За столиком для курящих?
— Нет, — быстро проговорил он. — Бросил курить в прошлом году. Не курю уже один год, девять месяцев, четырнадцать дней и все еще их считаю.
— Поздравляю.
— Спасибо.
Интересно, помнит ли он, что она начала курить тем летом именно в безумной попытке выглядеть старше и произвести на него впечатление? Разумеется, это не сработало, но сделало ее рабыней привычки, от которой так трудно отказаться.
Гидеон направился к одному из столиков у окна.
— Этот подойдет?
— Конечно.
Кейт расстегнула пальто и уселась на скамью.
— Остановишься у Дебби?
— Пока не решила.
— Понятно. — Он развернул обертку печенья. — Ты точно не хочешь перекусить?
— Только не такими убийственными калориями.
Гидеон нахмурился. Дисциплина. Вот ключевое слово, с помощью которого Кейт пыталась организовать свою жизнь. Немногим радиоведущим удавалось пробиться на телевидение — такой прорыв требовал решимости и целеустремленности, и подобный жизненный опыт обычно делает людей безразличными к чувствам других. Лицо Гидеона потемнело. Он многое знал о человеческих амбициях и о том, какой ценой они реализуются. Зачем, интересно, Кейт Симмондз приехала на остров сейчас? Бэбс умерла, и теперь уже слишком поздно. Она не появилась, когда это было важно для тех, кто ее любил.
Так же, как и он. Он оказался слишком занят, чтобы понять, насколько серьезно больна Лора.
— Так ты отказалась от сладкого? Вот это жертва! — Он снова посмотрел на Кейт. Возможно ли, чтобы она и вправду не понимала, как сильно Бэбс и Дебби нуждались в ее приезде?
Без сомнения, сейчас прибытие Кейт произведет фурор на острове. Дорогая одежда, безукоризненный макияж, акриловые ногти, но все те же мягкие карие глаза и все то же беззащитное выражение в них.
— Да, общение с миром Голливуда всех делает невротиками относительно собственного веса, — пожав плечами, Кейт сделала глоток кофе. — Какой ужас! Это не кофе, а просто скипидар какой-то!
Гидеон улыбнулся:
— Несомненно, худший кофе на планете! Ты разве забыла?
Кейт слабо улыбнулась.
— Скажи, ты по-прежнему владелец «Гостиницы на набережной»?
— Да, и в путеводителе «Мишлен» нас несколько лет назад даже отметили одной звездой. Теперь надеемся получить вторую.
Надеемся.Бэбс правильно сказала ему, что он так, много работает, только чтобы забыть о своей боли.
— Потрясающе.
— Да. — Гидеон опустил голову. Это былопотрясающе, это было делом всей его жизни. Ихжизни — его и Лоры. Без нее затея казалась бессмысленной. — Лора и я… мы всегда надеялись… Тогда это казалось важным, но…
Кейт поспешно отвернулась, чувствуя себя так, словно ей приходится идти по минному полю — Гидеон был просто воплощением боли. Она понимала, что он без колебаний пожертвовал бы своим бизнесом, если бы только мог вернуть любимую жену… Молчание затянулось, и Кейт быстро спросила:
— Сколько теперь твоим детям?
Не успев еще произнести фразу, она уже пожалела, что открыла рот — возраст старшей девочки она знала и так.
— Джемайме пять. — Да, во время последнего приезда Кейт на остров Лора была беременна и просто сияла от счастья. Видеть это было нестерпимо больно. — А Матильде три.
Кейт видела, что Гидеон низко наклонил голову, точно невидимая тяжесть сгибала его шею. Затем взял свою чашку и отпил кофе не моргнув глазом — просто подвиг для человека, досконально разбирающегося в тонкостях изысканной кухни.
— Красивые имена.
— Лора… — Его голос дрогнул. — Лора сама их выбрала. Я придумывал имена для мальчиков. Мы надеялись, что будут еще дети… — Он пожал плечами, и Кейт почти физически ощутила новую волну отчаяния, охватившую его. — Но этому не суждено случиться. А у тебя есть дети?