Эхо поющих песков
Шрифт:
Она этого доподлинно не знала, но догадывалась. Её первая смерть дала возможность наложить чары на защитный амулет, а вторая — их разрушить. Воистину, Ей не откажешь в чувстве юмора.
— И что вы сделали, когда узнали об этом?
Он с абсолютным спокойствием пожал одним плечом. Второе было ранено, и его левая рука висела плетью.
— Ещё до того дня я начал подозревать, что дело не в отравлении. Дарий упорно отказывал мне в присутствии во время зарядки медальона, мне это показалось странным. Но был тот, кто доверял мне куда больше магистра, и кого оказалось так просто заманить в уединённое место якобы для решения неотложного вопроса.
Тамила едва сдержалась, чтобы не отпрянуть, понимая, что он…
— Это вы убили дядю Видара? Своего отца?!
— Только что я убил своего деда, но это почему-то шокировало вас куда меньше. А при рождении я убил свою мать. Так что мне не внове становиться палачом кровной родне.
На том, что Тамила тоже входит в число его кровных родственников, она предпочла не заострять внимание.
— Немагическая ловушка в его кабинете была нужна, чтобы отвести подозрения от чародеев?
— Если бы ваш супруг не был способен видеть то, что недоступно другим, не пришлось бы прибегать к таким изощрениям. Не пришлось бы стрелять в него, чтобы слабость короля стала очевидна всем, как и алчность его единокровного брата, тут же пожелавшего воспользоваться ситуацией. Если бы вы не пришли тогда на прием и не спасли его от позора, сейчас всё было бы иначе.
— Тогда зачем согласились отвести меня туда?
— Потому что понял, что проиграл. Даже если бы я убил этого выродка старого маразматика и жрицы-отступницы, вы бы никогда не посмотрели на меня так, как на него. Ради меня вы никогда не встали бы на колени перед этим стадом прихлебателей, и если до этого я ещё надеялся, то тогда… Ради него вы убили преданную служанку, свою вторую мать, наконец. И через меня готовы были переступить, только бы спаси жизнь мужа… — он бездумно разминал пальцы правой руки, на кончиках которых время от времени разгорались светлячки магического пламени, казавшегося нестерпимо-ярким в темноте. На Тамилу он не смотрел, старательно глядя в темное небо, на котором с востока появились первые сине-фиолетовые полосы. — Вы продрогли. Быть может, пересядете ближе?
— Благодарю, не стоит, — королева постаралась как можно незаметнее поежиться от сотрясавшей её дрожи. Чем ближе был рассвет, тем промозглее становился воздух. Тамила была уверена, что, будь она способна видеть в темноте, заметила бы пар, срывающийся с губ вместе со словами. Увы, тонкое платье не было способно согреть, а нервное возбуждение, не дававшее чувствовать холод, прошло, оставив боль и слабость в мышцах, мигом ощутившим прохладу. — И что будет теперь?
— Теперь… Через несколько минут я отправлю вас обратно во дворец. И вы будете ждать своего мужа с войны, хотя я не уверен, что он вернется.
Королева резко вскинула голову, хмурясь и задержав дыхание от дурного предчувствия:
— Почему?
— Потому что он, как правитель, должен быть с армией. Вдохновлять своим примером. — Лорд Кайт повернулся к ней, и Тамила почти физически ощутила остановившийся на себе взгляд. —
Это она и так знала, Итар говорил, что конунг не просто так решил завоевать юг, природа их родины становится всё более суровой, последние зимы были настолько свирепыми, что многие погибли от холода и болезней. Шаманы преподнесли это как знамение идти в более теплые земли, воевать во славу кровавого бога. Обещали богатую добычу и славные подвиги. Да и Дарий не отрицал своей причастности к бедам северного соседа.
— Возможно, ему повезет, и он выживет, хотя я бы на это не рассчитывал. Король Сафар жаждет видеть его мертвым, а где, как не на поле битвы, можно подстроить смерть, которая не вызовет подозрений?
Королева всё же поднялась, не столько, чтобы выразить гнев, сколько из желания согреться.
— Почему вы отказались от идеи стать правителем? Пусть вы убедились, что быть вашей женой я не намерена, но как же корона? — Ей не хотелось наталкивать на мысль, что это стоящая идея, но всё же сдержать рвущийся с губ вопрос она не смогла. — Я сейчас в вашей власти, король далеко и прийти мне на помощь не сможет.
Лорд Кайт тоже поднялся и подошел, замерев на месте, как только заметил, что Тамила отшатнулась, решив, что он оказался недопустимо близко.
— Пустыня не щадит женщин вашего рода. Нашего. Но и мужчины-носители королевской крови могут явиться перед духами песков лишь однажды. Неважно, примут они кандидата или отвергнут, есть только одна попытка.
Он замолчал, отвлекшись, чтобы стереть стекающую в глаза кровь из раны на лбу, которую королева до этого не замечала.
— Вы хотите сказать, что…
— Я приходил сюда три года назад, надеясь, что пески благословят меня, и я приду к вам не безродным, хоть и сильным магом, но избранником пустыни. Надежда оказалась тщетной, они меня не приняли. Сын того, кого однажды признали негодным, тоже не прошел испытание, повторив ошибку отца. — Он оглянулся через плечо, туда, где небо становилось всё светлее, будто в бочку с темной краской кто-то плеснул ковш лавандового и темно-розового. — Мне не хватит сил, чтобы перенести отсюда нас обоих. Были дни, когда я не мог понять, что испытываю к вам — любовь или ненависть. — Маг криво усмехнулся, вновь отбрасывая со лба набрякшие пряди. — Как сегодня, например. Но я никому не позволю убить вас.
Чародей быстрым движением очертил круг здоровой рукой и с тихим сиплым выдохом открыл рамку телепорта. Она была куда бледнее обычной, немного мерцала и вообще казалась крайне ненадежной, но…
— Уходите.
Тамила на мгновение замешкалась, не в силах разобраться, что же она чувствует к предателю.
Злость? Несомненно.
Но, помимо неё, была и симпатия к тому, кому она подарила первые девичьи чувства.
Отвращение от понимания, что её могли принудить к брачным отношениям с братом. Пусть не родным, но достаточно близким родственником, чтобы понимать неправильность подобного.
Благодарность за то, что сейчас он нашел в себе силы не выносить приговор им обоим, но спасти свою королеву.
Ярость и боль. Потому что это он убедил леди Митру обратиться к советнику Видару. Пусть она не одобряла излишних вольностей, которые, как казалось нянюшке, позволял себе маг в отношении госпожи, но она знала о его истинном задании оберегать правительницу, быть её щитом. Кому, как не ему, поверила бы пожилая леди, не знающая, как вырвать любимое дитя из рук монстра…
— Прощайте.