Эхо проклятого леса
Шрифт:
– Эй, ребят, будете с нами в баскет? – окликнул один из парней Тошку и Марка.
– Иди, я же знаю, что ты хочешь, – без какой-либо злобы в голосе сказал Марк.
Тошка и правда хотел, но даже не дернулся с места.
– Нет. Нам нужно идти искать твою сестру, забыл?
– Ну как хотите! – не дождавшись ответа, крикнул парень, и ребята принялись бросать мяч в корзину по очереди.
– Мне она тоже ничего не сказала. А ведь мы с ней хорошие друзья. Знаешь, она ведь многое мне рассказывала втайне от тебя.
Марк взглянул на друга с легкой озадаченностью.
– Ничего особенного, – мгновенно
– Много выпендриваюсь? – задумчиво произнес Марк, словно признаваясь самому себе.
Тошка кивнул.
– Она не сказала не потому, что считает тебя идиотом, просто она так о тебе заботится. Ты этого не замечаешь, ведь вы брат и сестра, а со стороны это очень хорошо видно.
Марк молчал. По его красным щекам спускались прозрачные ручейки слез.
– Не переживай. Твоя тетя… Она наверняка сможет оказать ей помощь, посоветует врача, клинику, проследит, так ведь?
– Угу. Ты прав, она ее не бросит, и я не брошу… – Марк снова вытер щеки тыльной стороной ладони, а затем, встав, сказал: – Ну что, идем искать мою сестру?
Луна
– Значит, так. Вы двое берете ведро с известью и начинаете красить бордюры от главного входа и до фонтана. Красим в два слоя; перед тем, как нанести краску, бордюры нужно очистить от грязи. Повторяю: по грязи красить не нужно, иначе будете перекрашивать, все ясно?
Противный, словно собачья игрушка-пищалка, голос принадлежал не менее противному на вид завхозу, отвечающему за все работы в парке. Высокий худой старикашка по прозвищу Зуб выдавал инвентарь. Он всегда и везде появлялся в своем потертом сером пиджаке с закатанными до локтей рукавами. Но сегодня было очень жарко, и пиджак висел на крючке. Старое худое тело скрывала белая рубашка с въевшимися желтыми пятнами пота под мышками. Черные, все в катышках, брюки утопали в резиновых сапогах.
Зубом его прозвали еще в детстве за огромные передние резцы. Время шло, у Зуба появилась седина, резцы давно сменили дешевые импланты, сделанные вровень с остальными зубами, но прозвище никуда не делось. Только вот за произнесение его вслух можно было легко лишиться места в рабочем отряде, и ребята называли его так, лишь когда разбредались по рабочим зонам или покидали территорию парка.
Старик выдавал инвентарь крайне медленно. Каждую кисточку, каждую баночку, тяпочку, мешочек он записывал в свою большую древнюю тетрадь, шепотом проговаривая название вслух.
Тошка водил глазами по складу в поисках хоть чего-то, что могло бы развлечь его в момент бесконечного ожидания. Но, кроме заставленных видавшим жизнь инструментом, стеклянными банками и пакетами с удобрениями полок, здесь ничего интересного не было. Разве что карта парка, висевшая позади рабочего стола Зуба. На нее и уставился Тошка.
Карта была старая, напечатанная еще в прошлом веке. На ней еще даже не были обозначены центральный фонтан и западные ворота. Зато по всей территории парка
– На, – протянул Зуб ведро с пакетом извести Тошке.
– А перчатки? – спросил тот, глядя на коробку с новыми перчатками, стоящую на столе.
– Это пусть вам родители покупают! – Зуб отодвинул в сторону коробку и всучил мальчугану засохшую кисть.
– Она же как камень!
– В воде размочишь. Следующий! – крикнул завхоз так громко и противно, что у мальчика зазвенело в ушах.
Тошка и его напарник Филипп, или же просто Фил, покинули склад, внутри которого пахло как в подвале: теплой сыростью и картошкой. А еще стариковским одеколоном, что Зуб выливал на себя литрами, не иначе.
Школьники работали парами, причем часто эти пары составлялись не по желанию трудящихся, а на личное усмотрение Зуба, который руководствовался лишь собственным сволочизмом. Но несмотря на эти подлые выходки завхоза, за время летней работы ребята успевали перезнакомиться и подружиться, и никому из них не было скучно.
Филипп был невысоким пухлым пареньком с длинными светлыми вьющимися волосами и вечно красными щеками. А еще этот парень всегда держал на лице какую-то умную полуулыбку. В совокупности с достаточно взрослым взглядом создавалось впечатление, что он знает все на свете. Стоит его только спросить, и охотно расскажет о чем угодно. Правда, при этом будет слегка присвистывать и шепелявить – у парня были проблемы с произнесением некоторых звуков, и от этого его слова часто звучали очень забавно и не совсем понятно.
Тошка и Фил договорились работать по очереди: сначала один работает щеткой, очищая бордюры от земли и травы, а другой красит; затем нужно меняться.
Жаркую весну сменило не менее жаркое лето. Тошка был даже рад, что не попал на работу к отцу. Копать траншеи под палящим солнцем и укладывать в них безжизненных черных удавов, нафаршированных цветным металлом, было то еще удовольствие. Говорят, были такие, кто даже терял сознание от жестоких солнечных ударов и обезвоживания. То ли дело работа в парке, где высокие деревья героически принимают весь жар на себя, погрузив территорию в один сплошной прохладный тенек. Это было настоящее спасение. Огромный, размером с целый район, лес оберегал от дождя, зноя, ветра и был настоящим отдельным миром, где голову кружили ароматы сырой земли, корней, опавших листьев, земляники и еще масса других свежих и сочных запахов. А возможно, голову кружило от краски, а может – от любви.
Луна работала на цветах: облагораживала клумбы, дергала сорняки, поливала. Тошка часто ходил к насосу, чтобы налить питьевой воды, – гораздо чаще, чем опустошал бутылку. Насос располагался как раз неподалеку от клумб. Тошка как бы невзначай бросал взгляды в сторону девчонок, изображая полное отсутствие интереса, просто оглядывал территорию парка, не более.
– Вот, я принес воды, – протянул Тошка бутылку Филу.
– Спасибо, конечно. – Фил говорил «конесно», стараясь не свистеть, но у него это плохо получалось. – Но я же не верблюд. Меня от этой воды уже тошнит. Чего ты просто не подойдешь к ней и не заговоришь?