Эхо Великой Песни
Шрифт:
Ро сел, и Никлин начал:
— В рассуждениях подвижника Ро содержится одна коренная ошибка. Мы не знаем, что представляют собой пришельцы: грозную лавину или благодатный дождь. Они аватары, как и мы. Быть может, мы присутствуем при рассвете новой эры нашего величия. Пока они не прибудут и не выразят ясно своих намерений, мы не можем судить их. Мы знаем только, что они обладают энергией, позволившей им избежать мировой катастрофы. Наши объединенные знания обеспечили бы нам великие возможности в будущем, но это уже другой вопрос.
Сегодня мы решаем, как быть с молодой вагаркой, наделенной
Женщину следует подвергнуть полной вытяжке.
Ро снова вскочил с места:
— Я взываю к вам, подвижник-маршал! Вы видели, на что она способна, и видели, как силен враг. Это военный вопрос, который нельзя решать голосованием.
Раэль помолчал немного и тоже встал.
— Власть нам обеспечивает смесь страха, почтения и корысти. Вагары знают силу нашего оружия и знают, что мы почти бессмертны. Им также известно, что наше правление в пяти городах обеспечивает им сытную еду, хорошие заработки и недоступный в других местах уровень жизни. Три эти составляющие — страх, почтение и корысть — связаны неразрывно, они восстанут и сметут нас. Так вот: если они увидят, что одна из их женщин может то, чего не можем мы, их почтение к нам ослабнет, и они начнут спрашивать себя, надо ли нас бояться. Я согласен с заявлением подвижника Ро. Эта женщина может стать для нас мощным оружием. Но я вынужден согласиться с подвижниками Капришаном и Никлином в том, что в наших интересах немедленно предать ее смерти.
Софарита, охваченная холодным гневом, вернулась в свое тело и открыла глаза. Руки у нее дрожали от сдерживаемой ярости.
— Я ухожу, — сказала она глядящим на нее часовым и направилась к двери.
Один солдат загородил ей дорогу — тот, который представлял ее обнаженной в постели с собой. Он схватил ее за руку, но его пальцы сломались все разом. С криком он схватился другой рукой за кинжал в бронзовых ножнах, и обе его ноги переломились у самого бедра. Другой солдат бросился к Софарите. Она, повернувшись к нему, вскинула руку, и он застыл, точно наткнулся на стену.
— Никто из вас, синеволосых, больше ко мне не прикоснется, — проговорила она.
Он пытался двинуться с места, но не мог.
Двери в Зал Совета распахнулись. Оттуда выбежал подвижник-маршал, за ним Ро и еще несколько советников.
— Глупцы! — бросила им Софарита. — Я предложила вам помощь, а вы хотите убить меня. Ро сказал верно: вам грозит самая большая опасность за всю вашу жизнь. Эти пришельцы, алмеки, будут вести себя точно так же, как и вы. Задумайтесь над этим, глупцы. Я, имея силу, пришла к вам, и что же вы сделали? Встретили меня с распростертыми объятиями и попросили стать вашим другом? Нет, вы вознамерились убить меня. Точно так же поступят алмеки. Вы скажете им: «Мы столь же сильны, как и вы», и они увидят, что это правда, и захотят уничтожить вас. «Да, они сильны, — скажут они, — но ведь они не алмеки». — Софарита взглянула
— Ты знаешь, что я говорю правду. Я читаю это в твоих мыслях. А ты, — указала она пальцем на Никлина, — ты хочешь убить меня лишь затем, чтобы позлить подвижника Ро. Это делает тебя вдвойне дураком.
Знайте, что я могла бы убить вас всех, но не стану. Это сделают алмеки. — Она снова повернулась а Раэлю:
— Ты говорил о почтении и страхе. Почтения я к тебе не питаю, а что до страха, то говорю тебе: бойся меня!
Часовой с поломанными костями исходил криком. Его ноги неестественно вывернулись, и бедренная кость проткнула кожу.
Кровь промочила его штаны и толстый зеленый ковер под ним.
Софарита повернулась спиной к безмолвствующим советникам и вышла вон.
Раэль опомнился первым. Он пересек переднюю, взбежал по лестнице на галерею, открыл дверь в дальнем ее конце и очутился на крыше. Там стоял часовой-аватар.
— Дай мне свой лук! — Раэль выхватил оружие у изумленного солдата.
Собрав все внимание, он связал свое сознание с луком и вызвал к жизни световые струны. На широком проспекте внизу показалась крошечная женская фигурка в белом платье, и Раэль взял ее на прицел.
— Не надо, Раэль! — крикнул, выбежав на крышу, Ро.
Маршал дрогнул и тут же прицелился снова, но женщина уже смешалась с толпой, и он потерял ее из виду.
— Да понимаете ли вы, что она собой представляет? — повернулся он к Ро, стараясь подавить гнев.
— Да. Наш шанс на выживание, — отрезал тот. — Она права, и вы это знаете. Алмеки плывут сюда не с миром — они хотят завоевать нас. Никто не станет посылать тридцать военных кораблей ради мирных переговоров.
— Я говорю не об алмеках, Ро, а о ней. Разве вы не видите, что она такое и чем может стать?
— Не понимаю, о чем вы.
— У нее кристальная одержимость, Ро.
Слова Раэля тяжело повисли в воздухе.
— Быть не может, — подумав, сказал Ро. — Это случается…
— Один раз на сто миллионов, знаю. Но это именно тот случай. Ее сила будет расти день ото дня, перетекая в нее из всех кристаллов города. Понимаете теперь?
— Возможно, вы все-таки ошибаетесь, Раэль.
— Молюсь, чтобы это было так.
По всему городу разослали агентов на розыски Софариты, и осведомителям пообещали громадную награду за сведения о ее местонахождении. Советники с вооруженной охраной, опасаясь нападении паджитов, разошлись по своим домам, похожим на крепости. Только Раэль и Ро остались в здании Совета.
Ночью над городом разразилась гроза, молнии хлестали в устье Луана. Ставни дребезжали на окнах комнаты над Залом Совета, по которой расхаживал Раэль. Ро никогда еще не видел подвижника-маршала в такой тревоге.
— Я совершил ошибку, — сказал наконец Раэль. — Надеюсь, что она не окажется для нас роковой.
Ро не ответил ему, думая о темноволосой вагарке и пытаясь разобраться в своих чувствах. Он не спорил с Раэлем относительно того, что низшие расы следует держать в страхе — он сам почти всю жизнь придерживался такой политики. Но на этот раз его мысли были заняты только тем, как она встряхивает головой и как в ее глазах на свету зажигаются, золотистые искры.