Эхо Великой Песни
Шрифт:
— Да у тебя тут кто-то есть. Лучше бы я дома осталась.
— Ничего. Это мои заказчики. — Садау спустил с рук ребенка и запер дверь. Девочка, сидя на полу, стала плакать, и Аммон опустился на колени с ней рядом.
— Не плачь, малютка. Это просто игра такая. Как тебя звать?
— Сарис. У моего батюшки река есть.
— Какое совпадение. У моего тоже была река. — В хижине теперь стало тесно, и подобранный Аммоном малыш тоже начал хныкать. — Он голоден, — сказал Аммон, поглядев на Рулу. — Может, покормишь его?
Она, кивнув, отдала собственного
Малыш с жадностью стал сосать.
Около часа они провели в молчании, а потом в дверь постучали. Садау чуть дурно не стало от страха.
— Кто там? — спросил он.
— Орис. Рула у тебя?
Садау открыл дверь и впустил брата. Рула бросилась к мужу и обняла его.
— Я так боялась!
— А я-то! В городе страх что творится. Всюду мертвецы.
Теперь-то вроде тихо стало. Говорят, царь погиб, и все его вельможи тоже убиты либо разбежались. Когда заваруха только началась, я думал, что аватары, ан нет. Эти краснокожие. А дворец-то весь разрушен.
— Ты говоришь, царь погиб? — спросил Аммон.
Орис посмотрел на него с подозрением.
— Заказчики мои, — пробормотал Садау.
— Да, погиб. Его тело приволокли на главную площадь и повесили.
— Как они узнали, что это тело царя?
— Понятия не имею. Будто бы его нашли во дворце, разодетого в шелк и атлас.
— Жаль, — сказал Аммон. — Он мне всегда нравился.
— Пойдем-ка мы лучше домой, — решил Орис. — Одни боги ведают, что будет завтра.
Аммон спросил Рулу, не возьмет ли она найденыша к себе.
Она согласилась, и Аммон дал ей золотой, который женщина тут же вручила Орису. Лодочник пристально посмотрел на царя.
— Я тебя раньше нигде не видал?
— Может, и видал. Я часто плаваю по Луану.
— Понятно. Да хранят вас боги. И нас всех.
Садау закрыл за ними дверь и с облегчением сказал царю:
— Они думают, что ты мертв.
— Это ненадолго. Скоро они поймут, что это не мой труп.
Но пока нам, похоже, ничего не грозит. Завтра поможешь мне выбраться из города.
— Смилуйся, повелитель! — взмолился Садау. — Я человек несмелый. Я понял это, когда аватар Вирук перебил всех моих товарищей.
— Ты недооцениваешь себя, горшечник, — улыбнулся Аммон. — Ты принимаешь естественный страх за низкую трусость, но ты не трус. На твоем месте я тоже бросил бы ту голову в Луан — поэтому отчасти я и не велел тебя казнить.
Посмотри на меня. Посмотри мне в глаза. Как по-твоему, я глуп?
— Нет, повелитель.
— Тогда поверь мне. Мужества у тебя больше, чем ты думаешь. Завтра мы покинем город, и ты будешь в безопасности. Так?
— Да, повелитель, — угрюмо ответил Садау.
Раэль испытывал уныние и горечь. Заседание Совета прошло на редкость коряво. Вагары отмалчивались, предоставляя говорить Межане. Правильно делают, что помалкивают, предатели. Больше всего бесило то, что большинство этих вагаров он знал. Эти люди — купцы, музыканты и художники —
Выбросив из головы сладкие мечты, он снова вернулся мыслями к Талабану, который сидел молча, уставившись в кубок с вином.
— Какой ты тихий. Она и тебя околдовала?
— Похоже, что так, — невесело улыбнулся Талабан. — Я вел себя, как дурак. Глаз от нее оторвать не мог, и язык у меня прилип к гортани.
— Не обманывай себя, Талабан. Самый страшный наш враг — это она.
— В это трудно поверить, маршал.
— И все же постарайся поверить. Ты не знаешь, что она такое и чем станет со временем.
— Она помогает нам и готова сразиться с нашим врагом.
— Пока да, но с каждым днем ее сила и знания будут расти. Она изменится, Талабан.
— Откуда вы это знаете?
— У нее кристальная одержимость.
Талабан вздрогнул, как от удара.
— Не может быть!
Раэль неверно понял причину его волнения.
— Может — и есть. Вирук переспал с ней в ее родной деревне и нашел у нее рак легких. Тогда он, как это у него водится, нарушил закон и вылечил ее с помощью кристалла.
Это бы еще не беда, но она оказалась тем самым редким случаем, одним на десятки миллионов. Кристалл изменил ее, стал частью ее естества, и перемены продолжаются. Сегодня она читает мысли, излечивает раны и летает над всей землей. Но завтра, через месяц или через год она наберется сил и станет такой же, как Королева Кристаллов. Как по-твоему, захочет такое существо расстаться с жизнью?
— Она превратится в кристалл, — прошептал Талабан. — Как Крисса.
— Нет, — отрезал Раэль. — Не как Крисса. Как Королева Кристаллов или третий; Верховный Аватар. Сколько тысяч человек погибло в Кристальной Войне? Сколько отдало свою кровь, чтобы сохранить его жизнь? По современному счету — боле ста тысяч.
— Как долго она еще пробудет в человеческом обличье? — спросил Талабан.
— Не знаю. Два года, пять лет. Какое мне дело! Вопрос в том, как нам снова стать хозяевами положения.
У Талабана засосало под ложечкой при мысли о том, что Софарита умрет, и в голове помутилось. Отогнав страх, он посмотрел на усталого, с покрасневшими глазами Раэля.
— Сколько времени вы уже не спали?
— Трое суток. Ничего, скоро лягу. Так что же ты думаешь обо всем этом?
— Думаю, что замышлять что-либо против Софариты или вагаров бесполезно. Алмеки — вот кто сейчас наш главный враг. Их нужно разбить. Шансов на это у нас мало, но если мы будем разобщены, не останется вовсе. Заседание Совета ничего доброго не обещает. Вагары держатся настороженно, и никто по-настоящему не прикладывает усилий, чтобы втянуть их в дебаты. Однако эта женщина, Межана, мне нравится. Она взвешивает каждое свое слово, и видно, что она далеко не глупа.