Эхо во тьме
Шрифт:
— Пусть войдет.
Хадасса заметила, что Александр устал и поэтому не так сосредоточен, как обычно. Наверное, он еще продолжал думать о состоянии предыдущего пациента. Он часто беспокоился о своих больных, вечерами долго не ложился спать, сидя над своими записями. Он никогда не думал о своих успехах, которых было множество, но в каждом больном видел очередной вызов, который болезнь бросала его знаниям.
— Она была храмовой проституткой, мой господин. Еще она сказала, что над ней совершали церемонию очищения, и когда она в результате заболела,
Александр положил инструмент на полку.
— Еще один пациент, который не может заплатить.
Эта сухая реплика удивила Хадассу. Александр редко говорил о деньгах. Он никогда не назначал больным цену за лечение, принимая от них только то, что те сами ему давали в знак благодарности за помощь. Иногда такая благодарность не превышала одной медной монеты. Хадасса знала, что деньги для него значили меньше, чем те знания, которыми он располагал, и чем то, как он мог помочь, используя эти свои знания. Разве он не потратил все свое наследство на путешествия и на учебу, благодаря которой он и смог овладеть этой благородной профессией?
Нет, его беспокоили вовсе не деньги.
Он взглянул на нее, и она увидела печаль в его глазах.
— У меня уже практически не осталось денег, Хадасса. А плату за помещение надо вносить уже завтра.
— Александр, — сказала Хадасса, прикоснувшись к его руке, — но разве Господь не помог нам внести плату за последний месяц?
От того, как она произнесла его имя, молодому человеку стало теплее на душе, и он грустно улыбнулся.
— Это, конечно, так, но неужели твой Бог всегда ждет до самого последнего момента?
— Наверное, Он хочет научить тебя доверять Ему.
— К сожалению, у нас нет времени на эзотерические дискуссии, — сказал Александр и кивнул в сторону двери. — Там уже целая очередь больных. Так, значит, что ты там сказала о следующей больной? Она проститутка? — Среди таких больных всегда свирепствовали венерические болезни.
— Была, мой господин. Ее выгнали из храма, и теперь она живет на улице. У нее проблема помимо физической…
Александр поднял руку в знак того, чтобы Хадасса замолчала, и криво улыбнулся.
— Эта проблема нас не должна волновать. Пусть больная войдет, и я постараюсь помочь ей, чем только смогу как врач. А всем остальным пусть займутся ее боги.
— Но та, другая проблема, воздействует на ее физическое здоровье.
— Если мы сможем вылечить ее, то и другая проблема будет благополучно разрешена.
— Но…
— Иди, — в тоне Александра уже слышалось раздражение. — Давай поговорим о твоей теории как-нибудь позднее, когда у нас будет больше свободного времени.
Хадасса подчинилась ему, села за свой столик, подавляя в себе разочарование. Неужели Александр видит в посетителях только физические тела, нуждающиеся в конкретном лечении? Но ведь нужды людей гораздо сложнее. И их нельзя разрешить только медицинскими препаратами, массажем или каким-нибудь предписанным курсом лечения. Александр занимался только физическими проявлениями этих сложных заболеваний,
И в то же время… Как она могла убедить в этом Александра, когда он к и своим-то богам врачевания обращался только тогда, когда все его возможности были исчерпаны, а на Всемогущего Бога смотрел с благоговейным страхом?
Хадасса увидела, что Боэт с ожиданием смотрит на нее. Она всей душой чувствовала, с какой надеждой он смотрит на нее, и на глазах у нее показались слезы. Опустив голову, она в отчаянии начала молиться про себя. Господи, как мне помочь этому человеку? Ему и его семье нужен хлеб, а не слова.
И все же к ней пришли именно слова.
Хадасса глубоко вздохнула. Подняв голову, она внимательно посмотрела на усталое лицо Боэта.
— Однажды мой отец сидел на склоне холма, в Иудее, и слушал своего Учителя. Много людей тогда пришло послушать Учителя, и они проделали долгий путь, шли весь день. Все были голодны. И некоторые из учеников забеспокоились. Они сказали Учителю, что лучше было бы отправить всех людей домой. А Он сказал, что они сами должны накормить народ, но тут они ответили, что у них нет никакой еды.
Она улыбнулась, и ее улыбка отразилась в ее глазах.
— У одного мальчика были хлеб и рыба. Он подошел к Учителю и отдал то, что у него было, и этой едой Учитель накормил всех.
— А Кто был Этот Учитель?
— Его имя Иисус, — сказала она. Она взяла руку Боэта в свои руки. — Он сказал еще кое-что, Боэт. Он сказал, что человек живет не только хлебом, — наклонившись, Хадасса стала свидетельствовать Боэту о Благой Вести. Их разговор длился столько, сколько храмовая проститутка была у Александра.
Когда та женщина вышла, она протянула Хадассе несколько медных монет.
— Оставь себе два кодранта, — сказала она при этом. Удивленная, Хадасса поблагодарила ее.
Боэт смотрел вслед поспешно удалявшейся женщине.
— Иногда, — сказала Хадасса, снова улыбнувшись, — Господь отвечает на молитвы совершенно внезапно и неожиданно, — с этими словами она встала, подошла и кратко переговорила с молодым человеком, которого мучил жестокий кашель. Потом снова зашла к Александру.
— Кто у нас следующий? — спросил ее Александр, умывая руки в сосуде с холодной водой.
— Его зовут Ариовист, ему двадцать три года. Он сукновал, и у него непрекращающийся кашель. Кашель сухой и очень сильный. — Она взяла с небольшой полочки под рабочим столом Александра шкатулку для денег. — Северина дала нам несколько медных монет. Она сказала, что я могу не отдавать ей сдачи в два кодранта.
— Наверное, она была благодарна за то, что кто-то поговорил с ней, — сказал Александр и одобрительно кивнул Хадассе. Поблагодарив Бога, она взяла два кодранта из шкатулки и поставила шкатулку на место.