Эхо войны.
Шрифт:
До генераторной палубы я почти бежала, боясь не успеть сама не знаю куда. Но перед провалом громадного колодца, огороженного по периметру тонкими перилами, замерла почти на десяток минут. Потом все же сделала шаг и заглянула внутрь.
Черный столб воздуха или провал в металле — оценка, как всегда, зависит от точки зрения. На дне царила кромешная тьма, что с учетом высоты удивляло мало. Ниже генераторного колодца была только техническая палуба, куда вход без костюма высокой степени защиты был строго воспрещен, а
Через тысячу лет я сомневалась в необходимости и костюмов, и изоляции.
Спускаться вниз по скобам было пустой тратой времени. Я подергала перила, проверяя надежность, и намертво закрепила конец десантного троса вокруг одной из опор. Заправила его в автоматический карабин на поясе, проверила натяжение и перелезла через ограждение.
Упершись ногами в стену колодца и крепко ухватившись за медленно проходящий сквозь карабин трос, я начала спускаться, посматривая все же на счетчик радиации.
Сотней метров ниже я вдруг поняла, что мое дыхание перестало превращаться на воздухе в парок. Еще через несколько минут и десятков метров теплеть начало все более ощутимо.
Когда под слоями теплых свитеров, рубашек, куртки, «чешуи» и «пузыря» по моей спине поползли мелкие капельки пота, все разумные и неразумные версии выдуло из головы напрочь. Кроме того, что по кораблю прошелся хлыст Огня, в голову уже не лезло ничего.
Доберись я до дна, наверное, взмокла бы от пота.
Но до дна я не добралась. Я зависла сотней метров выше, поскольку сначала не совсем поняла, что вижу. Но когда поняла…
Мощный фонарь высвечивал сероватую груду, ровным, рыхлым и, судя по всему, толстым слоем покрывающую дно колодца. В желтом луче метались ломаные, острые тени, складываясь в контуры чудовищ из ночных кошмаров.
Тени отбрасывали кости. Десятки, тысячи целых и неряшливо изломанных скелетов, черепов, отдельных костей.
Начисто, аккуратно обглоданных костей.
Где–то справа, почти за пределами светового круга, блеснула широкая металлическая полоса. Я узнала ее по трем алым штрихам — эмблеме форта. Это был ошейник с маячком.
Резким щелчком я выключила фонарь и переключила карабин в режим экстренного подъема. Мир дернулся и стремительно начал убегать вниз. Но достаточно ли стремительно, уверена я не была.
Пропавший экипаж уже нельзя назвать пропавшим. Он здесь. Весь.
И одинокая блестящая полоска металла благим матом вопила о том, что нас тоже хотят видеть. Здесь.
Запиликала рация, и голос Тайла прокричал сквозь нарастающие помехи:
— Возвращайся немедленно!!! Там… — на полуслове взревел какой–то визг, и рация замолчала. Секундой позже, потыкав в кнопки, я поняла — навсегда.
Я возвращаюсь.
Боюсь только, что не успею вернуться.
Глава
При виде дракона, даже самого маленького и безобидного (обыкновенной игуаны в том числе), в организме героя срабатывают заложенные в геройский архетип инстинкты, призывающие с ревом броситься в атаку.
Я была солдатом и умела сражаться.
И потому сейчас не понимала, как могла об этом забыть.
Пробегая коридор за коридором с бешено колотящимся сердцем, я забыла обо всем. Сейчас я понимаю это, а тогда…
Легкие горели. Я хватала воздух ртом, не могла вдохнуть — и задыхалась от бега.
Я никогда не боялась темноты. Но тогда цепенела до паралича перед темной шахтой, потому что там могло затаиться…оно. И не могла заставить себя схватиться за скобы и бежать, бежать оттуда, к спасительному модулю. А потом… Я услышала.
Тихие, вкрадчивые шаги за спиной. И свет. Мягкий, золотистый светлячок, невесомо покачивающийся в раскрытой ладони.
Тело оцепенело, от напряжения свело судорогой шею — под диафрагмой свил гнездо ужас, превращавший тело в камень, — но я повернула голову и посмотрела назад.
Он протягивал мне руку, беззащитную открытую ладонь.
— Любимая, я пришел за тобой. Не бойся, все будет хорошо… — тихий, мягкий шепот прокатывается эхом по пустым мертвым коридорам.
Я смотрю на него широко открытыми глазами, не в силах отвернуться, не в силах сделать шаг. Темные волосы, темные, почти черные глаза. Когда–то до безумия, до слез любимые черты…
Я смотрю на тебя и понимаю…
Какое «когда–то», боги мои…
Я ведь люблю тебя, до сих пор люблю, несмотря ни на что!…
…
А ты меня — нет.
Как всегда, муж мой.
…
Пожалуй, с его стороны это и было ошибкой — самой, наверное, главной. Я вспомнила. Паралич спал так же резко, как погасший свет.
Я глубоко вздохнула и выпустила очередь разрывными патронами, не гладя, уже разворачиваясь к черной пасти шахты. И через минуту была уже далеко, карабкаясь вверх, вверх и только вверх.
Уже пробегая по коридорам сорок второго уровня, я понимала, что времени не осталось. Если он не один.
Было страшно. Не так, как внизу — обыкновенным земным страхом. Тем, который бывает, когда осознаешь всю свою уязвимость — тела, разума и воли. Было страшно за тех, кто остался в модуле. Они — еда, много еды. И странно, что он этого еще не понял.
Или — понял слишком хорошо?…
Я ворвалась в тот, последний, коридор с грохотом, с тяжелым топотом десантных ботинок и отзвуком очередей. Я хотела, чтобы меня услышали.