Эхо
Шрифт:
– И оказался прав?
– Думаю, да.
– Жаль, что вы так считаете…
Бэзил пожал плечами:
– Сейчас это не имеет значения. Он наткнулся на пару заброшенных поселений. Заброшенных, естественно, нами – людьми. Одному из них было две или три тысячи лет. В обоих случаях люди куда-то исчезли, но никакой тайны в этом не было. По одному виду этих мест он мог понять, что инопланетяне тут ни при чем. Вот и все. Думаю, он мог преподнести эти находки как свой большой успех, но они его попросту не интересовали.
–
Бэзил снова пожал плечами:
– Откуда мне знать, черт побери! Думаю, он просто был одиноким человеком. Ему надоели мы, надоела его семья, и он отправился искать других.
– Большинство мужчин в таких случаях ищут другую женщину.
– Угу. – Бэзил встал и подошел к окну. Снаружи не было видно ничего, кроме деревьев и снега на фоне серого неба.
– Вы когда-нибудь летали вместе с ним?
– В экспедицию? – Он задумался. – Один раз летал, еще мальчишкой. Мы уехали на пару месяцев, и матери это не слишком понравилось. Возможно, именно потому они в конце концов и развелись. – Он направился в кухню. – Бетти-Энн, хочешь выпить?
– Лучше чего-нибудь горячего. – Она положила руки на подлокотники, словно собираясь встать. – Давай я принесу, Бэзил?
– Конечно, – кивнул он. – Если ты не против. Как насчет твоих друзей?
– Что у вас есть? – спросил Алекс.
– Не так уж и много, – ответила Бетти-Энн, даже не заглядывая в кухню. – Пиво. «Корфу». Могу приготовить вам «Микки-мансон». – Она посмотрела на Бэзила. – У тебя еще осталось?
– «Мансон» звучит неплохо, – заметил Алекс.
– А что будете вы? – спросила я у Бетти-Энн.
– Кофе.
– Тогда мне тоже.
– Мне пиво, Бет, – сказал Бэзил.
Она скрылась в кухне, и с минуту мы слышали, как открываются двери шкафа и звенят бокалы и чашки.
– Ваш отец умер довольно молодым, – сказала я.
– Сто тридцать один год. Угу. Жаль.
– Он часто летал один?
– Как я слышал, почти постоянно. За несколько лет до смерти он ушел на пенсию, после чего все время был не в духе. Не думаю, что он нуждался в компании: она всегда была ему без особой надобности. Пожалуй, его нельзя было назвать общительным.
– Не знаете, почему он был не в духе?
– Думаю, потому, что сдался.
– Интересно, знал ли он о приближающемся шторме?
– Сомневаюсь, что отца это волновало. Он думал, будто он бессмертен, ел вредную пищу, никогда не обращался к врачу. Если бы он знал о шторме, то решил бы, что так даже интереснее. Знаю, не стоит так говорить о собственном отце, но сомневаюсь, что он был умнейшим человеком планеты.
– Вы когда-нибудь ему об этом говорили?
– Пару раз. Он отвечал, что я, мол, беспокоюсь по пустякам.
– Мне очень жаль, – сказала я.
– Знаю. Всем жаль. Можно было легко избежать того, что случилось, стоило лишь проявить больше
– Вам, наверное, было очень тяжело.
– Никогда не понимал, что мама в нем нашла. – Бэзил помолчал – видимо, решал, стоит ли продолжать. – Даже когда он был дома, это не очень чувствовалось.
– В смысле?
– Казалось, будто он где-то далеко. У него не находилось времени для меня. Для нас… – В голосе его прозвучала грусть, куда более сильная, чем он готов был признать.
– Вы были единственным его ребенком? – спросила я.
– Да.
– Он хотел, чтобы вы пошли по его пути?
– Чейз, сомневаюсь, что его вообще это волновало. – Он нахмурился. – Хотя, может, я и ошибаюсь. Однажды или дважды, еще в детстве, я говорил ему, что если он не найдет инопланетян, я сам отправлюсь на их поиски. Пожалуй, я говорил неправду, но считал, что должен сказать именно это.
– И как он отреагировал?
– Посоветовал держаться от этого подальше. Сказал, что я разобью себе сердце.
Из кухни выглянула Бетти-Энн:
– Бэзил, ты как-то раз говорил мне, что он одобрял твой образ жизни?
Бэзил посмотрел на нее и рассмеялся:
– Собственно говоря, да. За несколько недель до смерти он велел мне не слишком перетруждаться. Я подумывал о карьере врача. – Он снова рассмеялся, на этот раз громче. – Он рассказал мне о тайне жизни.
Алекс наклонился вперед:
– И в чем же она состоит?
– Наслаждайся. Живи сегодняшним днем.
– Удивительно.
– «Купи где-нибудь дом, поселись там и живи на пособие. Наслаждайся тем временем, что у тебя есть. Все остальное по большому счету не имеет значения». Конечно, это лишь пересказ его слов, но именно так он выразился.
Бетти-Энн принесла напитки. Кофе оказался вполне неплохим. В дом просачивался холодный воздух, и я поежилась, обхватив себя руками. Заметив это, Бэзил встал, подбросил в камин еще одно полено, пошевелил в нем кочергой и задернул занавески.
– Так будет лучше, – сказал он.
Алексу явно понравился «Мансон». Попробовав напиток, он что-то записал в блокноте, еще раз отхлебнул из стакана, закрыл блокнот и спроецировал с его помощью голографическое изображение плиты.
– Видели когда-нибудь такое?
– Конечно, – улыбнулся Бэзил. – Она хранилась у отца в кабинете.
– А он рассказывал вам, что это за предмет?
– Он говорил, что эта плита – из древнего поселения где-то в Даме-под-Вуалью. Не помню, где именно.
– Из человеческого поселения?
– Конечно.
– Он так и сказал – человеческого?
Бэзил поскреб бороду.
– Это было давно, – ответил он. – Не помню точно, что отец говорил мне тогда. Но он наверняка прыгал бы до потолка, если бы нашел следы инопланетян. И я не забыл бы об этом.