Эхо
Шрифт:
Я знала, как она играет.
– У тебя не так уж плохо получается, – заметила я. – Будь у тебя время, думаю, ты играла бы не хуже. Пожалуй, я не смогла бы отличить одно исполнение от другого.
– Чейз, ты очень добра ко мне. – Глаза Одри блеснули, и она о чем-то задумалась. – Хочу задать тебе один вопрос.
– Слушаю.
– Кажется, я влюбилась в Алекса.
Я посмотрела на нее, улыбнулась и взяла за запястье.
– Могло быть и хуже, – сказала я.
– Это не создаст проблем?
– Для меня? Думаешь, между нами что-то есть?
–
– Одри, я люблю Алекса, но в другом смысле. Конечно, я питаю к нему определенные чувства. Я вовсе не хочу, чтобы ты схватила его и увела, разлучив нас навсегда. Но что касается остального, буду только рада, если ты станешь частью его жизни. – Я замолчала, раздумывая над тем, что сказать дальше, а потом решила: черт с ним, будь что будет. – Нашей жизни.
Она облегченно вздохнула:
– Я просто думала…
Я понимала, что она имеет в виду – наши с Алексом долгие путешествия на «Белль-Мари» и другие совместные экспедиции. Журналисты воспринимали нас как пару; прямо об этом никогда не говорилось, но выводы делались соответствующие. Несколькими месяцами раньше родители даже попытались выведать у меня, когда мы с Алексом собираемся пожениться. Я ответила, что этого никогда не будет, и они сочли, что я веду себя чересчур скрытно.
– А как к этому относится Алекс? – спросила я.
– Не знаю. Он слишком уклончив. Возможно, он слишком осторожен в отношениях с женщинами. А может, мне просто так кажется.
– Пожалуй, это в его характере. Я знаю, ты очень ему нравишься. А ему известно о твоих чувствах?
Она подняла брови:
– Не понимаю, как он может этого не замечать. Но ты же знаешь мужчин. – Мы покончили с главным блюдом, и нам принесли десерт – клубничный бисквит для меня и шоколадный пудинг для нее. Когда официант ушел, Одри продолжила: – Чейз, другого такого нет.
– Согласна. Желаю вам счастья.
– Спасибо.
Я не смогла удержаться:
– Если я заявлю на него свои права, ты же не отступишься?
Она широко улыбнулась:
– Чейз, я рада, что мы остаемся друзьями.
Четыре дня спустя мы причалили к станции Звездная Вспышка на орбите Гранд-Салинаса. Оказалось, что Пинки Элбертсон действительно владеет гриль-баром «О’кей». В баре сообщили, что она появится через несколько часов, и мы заселились в отель «Неплохо». Похоже, на Звездной Вспышке было принято все преуменьшать. Там обнаружились ресторан «Кербери» с «приемлемой» едой и зал виртуальной реальности «У Джека», где показывали «интересные» представления. Больше всего мне понравился салон красоты «У Кристины», где можно было привести себя в «недурной вид».
Как и на большинстве космических станций, время было достаточно гибким: почти полночь для тех, кто прибывал с планеты, середина дня - для экипажей транспортных кораблей. Позавтракать можно было в любое время, а понятие ночи становилось чисто субъективным.
Для нас было раннее утро. Заселившись в отель,
Здесь имелся концертный зал - тем вечером в нем выступала группа «Звездный огонь». В ресторане, где мы завтракали, планировалось выступление какого-то комика. Мы также встретили группу школьников, состоявшую из людей и «немых». Их сопровождали двое взрослых женского пола, по одной представительнице каждого вида.
– Знаешь, – сказал Алекс, – мы с «немыми» приложили столько усилий, чтобы приспособиться друг к другу. Сомневаюсь, что кому-нибудь станет лучше от появления еще одной инопланетной расы.
Я впервые видела вместе детей двух разных видов.
Когда подошло время, мы вернулись в гриль-бар «О’кей». Он был оформлен в стиле старинных вестернов – ковбойские шляпы на стенах, старые шестизарядные револьверы и кобуры, несколько плакатов о награде за поимку Джесси Джеймса и Билли Кида, объявление о ежегодной Клермонтской облаве. Странно, что люди помнили о нескольких ковбоях, но не знали имен крупнейших политиков девятнадцатого века.
– Думаешь, они на самом деле существовали? – спросила я у Алекса.
– Вряд ли.
Мы заказали выпивку и спросили, на месте ли Пинки Элбертсон. Метрдотель спросил, как нас зовут, что-то сказал в рукав, послушал, кивнул, а затем вывел нас из обеденного зала и показал на лестницу.
– Второй этаж, – сказал он. – Вторая дверь налево.
Пинки оказалась высокой смуглой женщиной с черными волосами и хриплым голосом. Она сидела на длинном диване, беседуя с супругами средних лет - те как раз собирались уходить. Когда они вышли, Пинки пригласила нас в комнату.
– Алекс и Чейз, – сказала она. – Кто из вас Алекс?
Алекс ответил. Пинки предложила нам сесть.
– Чем могу помочь?
– Мы ищем Хью Коновера, – сказал Алекс.
– Он вас знает?
– Мы никогда не встречались.
– Могу я поинтересоваться, в чем дело? Обычно Хью не принимает гостей.
– Мы проводим кое-какие исследования и хотели бы задать ему несколько вопросов о Сансете Таттле.
Губы женщины изогнулись в улыбке.
– Ах, – сказала она, – старина Сансет… – Она внимательно посмотрела на каждого из нас. – Не думаю, что Хью пожелает дать интервью.
– Никаких проблем мы ему не создадим, – ответил Алекс. – Как я понимаю, на станции его нет?
– На станции? Нет, конечно. – Снизу доносились музыка и взрывы смеха. – Он на Баньши.
– Где это?
– В системе Корвалла. Примерно в восьми световых годах отсюда.
– Можете сказать, где именно на Баньши нужно искать его? – спросила я.
Она посмотрела на меня, словно удивившись, что я подала голос.
– У него нет точного адреса, Чейз.
– Почему?
– Он и его жена Лайра – единственные люди на планете. По крайней мере, в последний раз дело обстояло так.