Эхо
Шрифт:
– Нет, пароля нет. Можешь передать, что я очень хотел бы с ним поговорить?
– Мне даны строгие инструкции: не беспокоить его, если прилетают гости без пароля.
Алекс прикрыл рукой микрофон.
– Не верю, – сказал он.
– Во что?
– В то, что сообщения не передаются. Он не настолько глуп, чтобы полностью отрезать себя от мира.
– Скорее всего, да. Но мы толком не знаем Коновера. Может, он и впрямь глуп.
– Сомневаюсь.
– Ладно, – сказала я. – Есть один способ: перебраться на корабль и
– Ты серьезно?
– На самом деле мы не станем ничего ломать - просто сделаем вид, что, если он не ответит, будет хуже. Искин наверняка подаст сигнал тревоги. Бьюсь об заклад, что через несколько секунд Коновер выйдет на связь.
– И после этого, конечно, загорится желанием помочь нам.
– Ну да. В том-то и дело.
– К счастью, Чейз, есть более простой путь. – Алекс налил в чашку еще кофе и взглянул на «Хопкин», приветливо паривший на навигационном экране. – Нужно, чтобы корабль при необходимости мог выйти на связь с Коновером. На какой орбите он находится?
– О… – только и смогла выговорить я.
– Именно. – Алекс развел руками – «элементарно». – Орбита должна проходить прямо над его домом.
– Ну конечно. – Я почувствовала себя самой неспособной ученицей в классе. – Обшаривать надо не всю планету, а только ту область в южном полушарии, где над континентами проходит орбита. Хорошо. Зона поиска сужается до девяти тысяч километров. Но и это немало.
– Как думаешь, сколько из этих девяти тысяч километров приходится на участки, прилегающие к озерам?
Внезапно показалось, что все очень просто. Я спросила Белль, сможет ли она различить цель с орбиты.
– Расскажи, как выглядит дом, – ответила она.
– Белль, это просто дом.
– Будет легче, если знать, что искать: купол, прямоугольную коробку или нечто среднее.
– Пара модулей округлой формы, соединенных между собой.
– У меня есть предложение, – сказал Алекс. – Попробуем рассчитать время так, чтобы поискать на ночной стороне. Просто постараемся найти огни.
Поиск единственного огонька на поверхности планеты, особенно такой, как Баньши, – не самая легкая задача, учитывая помехи в виде облаков и деревьев. Но в конце концов мы его заметили.
На всякий случай я спросила Белль про состав воздуха.
– Никаких проблем нет, – ответила она.
Озеро, возле которого жил Коновер, было покрыто сплошной коркой льда и окружено густым лесом. Заросли деревьев и кустов подходили к самому берегу. К северу от озера, посреди расчищенного участка, стояли челнок и два жилых модуля, о которых упоминала Пинки, а за ними – дом, то ли строящийся, то ли оставленный в недостроенном виде. Модули соединялись коротким закрытым переходом. Все вокруг утопало в снегу, но кто-то здесь явно жил: у входа виднелась поленница, а из труб на обоих модулях шел дым.
Температура составляла минус двадцать два градуса по Цельсию.
На вызов по радио ответа не последовало. Наш челнок опустился в снег. Открылась дверь, из которой выглянул седой мужчина в свитере. Наконец радио ожило:
– Кто вы, черт побери?
–
– А если я скажу «нет», вы улетите?
– Скорее всего, нет.
– Ладно, Бенедикт. Что вам нужно?
– Мы проводим кое-какие исследования, и я надеялся, что вы сможете ответить на пару вопросов. Больше мы не станем вам мешать.
– Видать, вопросы важные, раз вы проделали такой путь. Откуда вы?
– Из Андиквара.
– Не могу представить себе настолько важного вопроса. – Он скрестил руки на груди.
– Надеюсь, вы не против?
– Я? С чего мне быть против? Ладно, заходите, раз уж прилетели.
Я надела легкую куртку, которую взяла с собой. Алекс облачился в ветровку и включил подогрев, но вряд ли ему стало намного теплее, чем мне. Открыв люк, мы заковыляли к двери, утопая в снегу, который доходил мне до бедер. Позади Коновера появилась женщина – Лайра.
Им в буквальном смысле пришлось помочь нам добраться до дома. Коновер закрыл дверь. За решеткой весело потрескивал огонь.
– Это Лайра, – сказал Коновер. – Моя жена.
Лайра, похоже, была рада новым людям. Она тепло улыбнулась, и я поняла, что в душе она осталась молодой, несмотря на возраст.
– Я приготовлю кофе, – сказала она. – Хотите поесть?
Мы решили ограничиться чашкой кофе, и Лайра скрылась в соседней комнате.
Коновер, высокий и широкоплечий, говорил глубоким басом; над темными глазами нависали большие кустистые брови. Он больше походил на человека, зарабатывающего на жизнь починкой крыш, а не на ученого-антрополога. Было в нем что-то и от военного – бесстрастное лицо, на котором не отражалось эмоций, точные, выверенные движения. Никаких бессмысленных жестов, ровный, спокойный голос, ни единого признака того, что его можно застать врасплох. И уж точно не станут неожиданностью гости, прилетевшие в это уединенное место.
– В наших краях прохладно, – заметил он, помогая мне снять куртку. Забрав ветровку Алекса, он повесил нашу одежду в шкаф и подбросил в огонь еще полено. До меня донесся запах кофе. Затем я услышала, как льется вода и хлопает дверца холодильника.
На стенах не было ничего - только две фотографии и сертификат в рамке, подтверждавший заслуги хозяина дома перед Национальной исторической ассоциацией. На одной фотографии были супруги Коновер в молодые годы, а на второй - симпатичная девушка, очень похожая на Лайру, только лет двадцати от роду. Алекс тоже обратил на нее внимание.
– Красивая, – сказал он.
– Моя дочь, – кивнул Коновер.
Каштановые волосы, карие глаза, милая улыбка. Одна моя учительница говорила, что правильная улыбка – все, что нужно для успеха в жизни. Если ее слова содержали хоть каплю правды, дочь Коновера была готова к любым вызовам.
Как объяснил Коновер, она жила на Токсиконе – познакомилась с банкиром и почти сразу же улетела вместе с ним. Этот брак явно не нравился ему. Мне показалось странным, что он делится с посторонними такими личными воспоминаниями, но потом вспомнила, где он живет.