Эхопраксия
Шрифт:
«Мой сын жив».
– Тогда ему еще долго ждать. Если сигнал действительно идет от самого Оорта, то, прежде чем у Джима появится возможность ответить, пройдет еще год, – сказал Брюкс.
Сенгупта пожала плечами и уставилась в стену.
«Он возвращается домой».
Любая достаточно продвинутая технология неотличима от природы.
Отрицательный.
Отрицательный.
Отрицательный.
Порванные решетки, разбитые нанопровода, искореженные микродиоды. Изничтоженная смарткраска. Ничего больше.
Дэн часами проигрывал
Чепуха какая-то…
Неокортекс все прекрасно понимал, но ствол мозга похищал любую мысль и выворачивал ее в параноидальную сторону. Откуда бы Порция ни явилась, здесь ее построила система телематерии: лазеры втравливали пустой конденсат в мыслящую микропленку, а та планировала и строила схемы, распространялась по каждой поверхности, словно чума сознания. Но, отрезанная от создавшей ее машины, Порция расти не могла. К тому же «Венец» недолго висел рядом с «Икаром» – за такое время враг мог лишь прорвать фронт, но далеко вклиниться в ряды противника уже не успел бы.
Все образцы оказались чистыми.
Правда, это ничего не доказывало.
На «Икаре» Порция выскочила словно по щелчку, будто пасть капкана захлопнулась, но там у нее были бесконечные возможности для игры и восемь лет на обучение. Тут же хватило бы одного пассивного фильтра на солнечных батареях, притушенного на сотую долю процента. Одной закоротившей электрической линии, плюющейся искрами и разогревающей материал вокруг. Больше ничего не надо – только время и немного броуновской энергии для питания.
Что так беззаботно сказала Сенгупта перед атакой Порции? «Как-то здесь жарковато…»
«Она не может ускориться без запасов энергии, – размышлял Брюкс. – Возможно, перед ударом Порция оставляет заметный тепловой след…»
Сенгупта высунула голову сверху:
– Нашел что-нибудь?
Дэн покачал головой. Ракши спустилась на палубу:
– А вот я нашла. Выяснила как эта вампирская тварь превратила тебя в камень и уж лучше ты чем я или Мясник. Извини конечно но это легко могли быть и мы. Я думаю этот трюк она провернула со всеми.
– Какой трюк?
– Таракан ты когда-нибудь боялся?
«Постоянно».
– Ракши, мы все чуть не погибли…
– До того. – Сенгупта дернула головой туда-сюда. – Без всякой причины типа хотел идти в душ и вдруг перепугался.
У Брюкса заныло в желудке:
– Что ты нашла?
Она бросила запись с камеры на стену: глаз на форпике, смотрящий сверху на пустой коридор, ведущий к люку в Центральный узел. Сенгупта дала увеличение по косой на пятно, видневшееся на переборке рядом с запасным шлюзом. Кто-то нарисовал там нечто, похожее на глиф, путаницу многоцветных кривых и углов, которая могла бы сойти за кубистское изображение очень простой нейросхемы.
– Не помню, чтобы я видел эту штуку прежде, – пробормотал Брюкс.
– Ты ее видел просто не помнишь. Она длится буквально двести миллисекунд чистая удача что эта попалась на скриншоте. Ты ее видишь ничего не помнишь но она пугает
– Сейчас она меня вообще не пугает.
– Это только один кадр таракан часть анимации но камеры так быстро не сканируют и сейчас они все исчезли. Мне ради этой пришлось просеять до черта материала.
Он уставился на изображение: небольшой узел из кривых и зазубренных линий и арабесок; абстрактное граффити длиной, максимум, с ладонь. Если смотреть краем глаза, казалось, что в нем есть какой-то смысл – буквы, готовые сложиться в слово, но стоило взглянуть на эту штуку прямо, и она рассыпалась, становилась полной бессмыслицей. Даже вырезанная из последовательности под неудобным углом, картинка была настолько странной, что от нее в голове все чесалось.
– Похоже на граффити… уличной банды, – тихо сказал Дэн. – И так по всему кораблю?
– Вампирша не только это сделала то как она двигалась помнишь я еще тебе говорила что мне не нравится как она двигается. Все эти щелчки тики когда она напала на меня и тебя я видела как Валери что-то прошептала тебе на ухо. Что она сказала?
– Не знаю, – неожиданно понял Брюкс. – Не помню.
– Все ты помнишь. Как в тот раз на записи в Будапеште она поменяла людям проводку вибрациями хотя всего лишь расставила пивные бокалы круто да? – Сенгупта три раза быстро и с силой постучала себе по виску. – И тут даже нет ничего радикального. В смысле любое слово звук даже пердеж слегка перепаивают тебе мозг в этом его суть мозг так функционирует. Человека программирует вообще все. И Валери сообразила как топать по полу чтобы ты еще и застыл по команде. И со мной такое могло легко произойти.
– Так оно с тобой и произошло, – заметил Брюкс. – Почему ты набросилась на нее, Ракши? Я же видел тебя в Узле: ты на нее кинулась, словно бешеная собака. Что на тебя нашло?
– Не знаю она вроде как издавала звуки которые меня реально раздражали и я ничего не смогла поделать.
– Мизофония, – Брюкс отрывисто и горько рассмеялся. – Валери наградила тебя мизофонией.
Картинки из института Саймона Фрейзера: привязанная к креслу Валери постукивает пальцами по подлокотнику…
«Она даже тогда это делала. Пока над ней ставили опыты, Валери перепрограммировала… своих мучителей».
Дэн не смог удержаться от смеха.
– Что? – забеспокоилась Сенгупта. – Да что?
– Ты знаешь, в чем заключается секрет хорошей памяти? – Он с трудом перестал смеяться. – Знаешь, что действительно перегружает гиппокамп и выжигает следы в мозгу глубже, чем что-либо, кроме прямой нейроиндукции?
– Таракан ты…
– Страх, – Брюкс покачал головой. – Все это время Валери изображала из себя монстра. Я-то думал, ей нравятся садистские игры, понимаешь? Что ее просто возбуждал наш ужас. Но настолько она себе… не потакала. Лишь увеличивала скорость передачи информации.
Сенгупта причмокнула и посмотрела на экран.
Дэн тихо хмыкнул:
– Даже на чердаке, когда Ли и я… мы и взглянуть наверх не смогли. Просто знали, что она там, но смотрели друг на друга, Ракши. Мы оба пришли в ужас от чего-то, находившегося слева, и все равно смотрели друг на друга… – «Ну, разумеется, а как иначе. Это очевидно. Почему я раньше не понял?» – А Валери, скорее всего, сидела в своем отсеке. Мы страдали от… височно-теменных галлюцинаций. Кошмаров. От всякой чуши вроде чувствуемых призраков.