Эхопраксия
Шрифт:
Спуск он едва запомнил: пламя от трения плясало на стекле, как зарница, а помехи шипели на каждом канале, пока Дэн не опомнился и не отключил связь. Остались одни обрывки, не связанные между собой картинки. В какой-то момент вернулся вес; сильно и уверенно он придавил ряды, противоперегрузочные кресла и одинокого таракана, сложенного в удобной позиции на вибрирующей палубе, которую Брюкс, наконец, принял за пол. Челнок скользил по широкой спирали над серо-стальным океаном, Солнце падало за горизонт. Что-то кренилось на воде внизу, виднелось урывками, скользя туда-сюда по стеклу: полузатопленный трамплин для водных лыжников;
Что-то основательно пнуло их сзади, бросило Дэна на упряжь, челнок с всплеском зарылся в волны. Стены белых брызг гейзерами восстали по левому борту, разделились по центральной линии; секунду спустя вид за иллюминатором раскололся, распался за стенами воды, сбегавшими по стеклу. Челнок получил удар в подбородок, дернулся назад и закричал по всей длине корпуса, как вспоротая банши, а потом снова начал карабкаться наверх, замедлился и остановился.
Стены воды сузились до ручейков, до капель. Шаттл протиснулся мимо них к блекнущим в стальном небе звездам. Далеко слева, почти за пределами видимости, что-то посверкивало полузабытым сном. Наверное, антенна. Проволочное дерево.
Мур отстегнул шлем и уронил его на палубу: тот покатился по палубе.
– Вот мы и здесь.
Кто-то вырезал посадочную полосу прямо из воздуха.
Она висела в четырех-пяти метрах над волнами, обожженным рубцеватым языком из сплава с челноком на конце. Тянулась к твердой земле, подобно абсурдному трамплину – только почва впереди ничем не напоминала землю, но вырастала из океана постепенно, как береговая линия; электрическо-голубые подруливающие устройства крутились и искрили вдоль воды, следуя за волнами, елозившими вверх-вниз по склону. В предутренних сумерках поверхность казалась серой, будто цементной, и почти безликой, если не считать выжженных шаттлом следов. Если с одной стороны конструкция спускалась к волнам постепенно, без перепадов, то с другой она не обрывалась, не уходила вниз, не погружалась в воду, а расплывалась: всего за полтора метра массивная плита накренившегося сплава размером с большую парковку переходила от плотной неоспоримой мутности к эфемерной прозрачности и пустоте, на которой виднелась только эта полоса, слепленная кричащим трением экстренного приземления.
Мур уже сбросил скафандр и стоял на открытом воздухе в десяти метрах от приземлившегося челнока. Мрачные серые волны катились прямо под его ногами. Каждые несколько секунд проволочная структура высотой в добрых шесть метров, мерцая, появлялась поблизости, ощетинившись параболическими антеннами.
Брюкс склонился над люком и глубоко вдохнул. Холодный тихоокеанский ветер пронзил комбинезон насквозь, будто Дэн стоял голый. Земля тянула с почти забытой силой, руки казались резиновыми.
Из-за спины высунулась Сенгупта:
– Слышь таракан давай быстрее что никогда хроматофоров не видел?
Видел, конечно. Хромы, по сути, были подвидом смарткраски. Правда, в таком масштабе никогда.
– Насколько большая эта штука?
– Да мелкая километр в ширину. Слушай ты хочешь выбраться отсюда до того как она полностью затонет?
Брюкс пригнулся, схватился за край шлюза и выбрался наружу.
Вместо этого Дэн осторожно пошел к Муру, пока Сенгупта выбиралась из челнока. Мерцающий оранжевый свет бросился ему в глаза сразу, как только он обогнул нос шаттла: далекий огонь, умирающая линия пожаров на несообразном левитирующем клочке выжженной земли. Брюкс даже различил силуэт суперструктуры: низкие прямоугольники с плоской крышей; радиокупол, расколотый, как яичная скорлупа; едва различимая решетка ограждения и столбы на фоне пожара. Кажется, там что-то двигалось, на таком расстоянии оно казалось размером с муравья.
Они приземлились не на обыкновенный гиланд. Не в лагере беженцев и не в городе-государстве, не на территории сомнительного коммерческого предприятия со вкусом к великодушной атмосфере, царившей в международных водах. Это было место для Мура и ему подобных: перевалочный пункт для тайных военных операций. Наблюдательный пост в высоких широтах, патрулирующий весь Северотихоокеанский циклонический круговорот. Сверхсекретный объект.
Хотя уже не совсем.
Брюкс, дрожа, встал рядом с Муром:
– И что тут произошло?
Полковник пожал плечами:
– Что-то удобное.
– Это как?
– Объект бросили. Нам никого не придется уговаривать.
– А он еще подключен? Что, если…
Мур покачал головой:
– Не проблема. Тому, кто сотворил такое, на Небеса плевать. – Он махнул рукой в сторону далеких костров. – Нам туда.
Брюкс повернулся, когда сзади подошла Сенгупта; за ней остывал челнок, полурасплавленная термоизоляция сочилась свечным воском с его брюха.
– Хм, – заметил он. – А я думал, тут будут посадочные шасси.
– Слишком дорого, – ответил Мур. – Машина одноразовая.
«Значит, я все понял правильно».
Они устало поплелись вверх по пологому склону, замерзая на ходу. Прогулка по воде. Невидимый мост к зримому и брошенному айсбергу. Выпотрошенные строения раскинулись перед ними, как крохотные кусочки геенны: некоторые еще пылали, другие уже дымились. Наконец все трое добрались до видимого края летающего острова: здесь в воздухе парила лишь патина черной жирной сажи. И все равно было облегчением увидеть хоть что-то под ногами; еще большим оказалась возможность остановиться и перевести дух.
Неожиданно Мур положил руку Брюксу на плечо.
– Что за… – сказала Сенгупта и резко замолкла.
Впереди, едва видимые за завесой маслянистого дыма, двигались какие-то существа.
Брюкс, Мур и Сенгупта добрались до чего-то вроде узла воздушного движения: низкой контрольной хибары, чьи стены и крыша сходились широкой полосой запачканных сажей окон, направленных в небо. Два мертвых вертолета и однокрылый самолет вертикального взлета загромождали выжженное пространство взлетной полосы и исчерканных посадочных площадок. Сопла убранных топливных линий торчали из палубы тут и там; одно горело вспышками, напоминая то ли чудовищную свечу, то ли запал для взрыва резервуара. Посредине руин двигались тела.