Екатерина Великая. Биография
Шрифт:
Сознание своей силы растет у Екатерины по мере того, как ухудшается здоровье Елизаветы. Она не колеблясь пускает в ход всю свою силу, чтобы сохранить своего возлюбленного и одерживает во второй раз победу. Понятовский остается. Но струна натянута до последних пределов.
В декабре Екатерина разрешается от бремени девочкой. Вторые роды значительно отличаются от первых. Правда, и дочка немедленно по появлении на свет Божий отбирается от матери и уносится к императрице, но на этот раз Екатерина подготовлена к этому, не испытывает почти никакого горя, ее материнское чувство раз навсегда заглушено. Правда, и на этот раз никто не заботится о роженице, двор устраивает без нее роскошные празднества, великий князь напивается без нее со своими собутыльниками, но теперь она сама заботится о своем развлечении,
Под тем предлогом, будто она мерзнет, она распоряжается, чтобы у ее постели поставили несколько ширм, так что образуется нечто вроде потайного кабинета, из которого имеется выход в переднюю и который может быть по желанию отделен от кровати портьерой. В этом кабинете стоят несколько стульев и столиков, а также удобная кушетка, и когда отделяющая его от постели портьера отдергивается, то роженица оказывается окруженной веселым обществом гостей, вошедших со стороны передней. Если же портьера опускается, то роженица изолирована. Как-то вечером во время оживленной беседы раздается стук в дверь. Это стучит самый опасный из врагов Екатерины -Александр Шувалов, которого она называет не иначе как великим инквизитором. Все сходит прекрасно: компания за портьерой не издает ни звука, и "великий инквизитор" после продолжительной беседы с Екатериной удаляется в полном убеждении, что она совершенно одна. Удавшаяся шутка приводит всех в восторг, теперь они хотят закусить и выпить. Екатерина звонит прислуге и велит принести ужин, не меньше шести разных блюд, так как она-де умирает с голоду. Ее приказание точно исполняется, и час спустя изумленные лакеи убирают все шесть опустевших блюд.
"Этот вечер был одним из самых веселых в моей жизни", - пишет Екатерина в своих мемуарах.
Она стала капризной и требовательной. Обожание Понятовского, почтительное преклонение Вильямса, готовность к услугам Бестужева бросились ей в голову. Она неосторожна в своих развлечениях и высокомерна по отношению к своим врагам. Она насмехается над Шуваловым, резко обрывает французского посла и даже подчас недостаточно почтительна с Елизаветой. Она чрезвычайно похорошела, хотя ее красота и не так безупречна, как в свое время красота Елизаветы. Но зато она обладает гораздо более блестящим умом, все ее существо пышет весельем и отличается вместе с тем уравновешенностью, а главное - она отличается неподражаемым искусством обращаться с людьми.
Всякий, кто к ней приближается, неминуемо попадает под очарование ее личности. Большинство людей чувствует себя в ее присутствии особенно хорошо, потому что она умеет разговаривать с каждым на интересующие его темы и дает каждому возможность показать себя в выгодном свете. Только среди непосредственно ее окружающих лиц она иногда натыкается на противодействие: ее придворные фрейлины иногда как-то недостаточно почтительны. Они на стороне Петра, который дарит своим вниманием то ту, то другую из них, почему каждая и льстит себя надеждой сыграть в будущем роль маркизы Помпадур.
Больше всего шансов имеет в этом отношении графиня Воронцова. По отзывам Екатерины, она самая глупая и сама некрасивая женщина при дворе. Немец Шерер, апологет Петра, упоминает, что Воронцова "ругалась, как солдат, косила, дурно пахла и плевалась при разговоре". Стелин упоминает, что она была рябой и отличалась непомерно большим бюстом. Почему-то именно эта женщина пришлась Петру, несомненно отличающемуся каким-то ненормальным предрасположением, особенно по душе.
Екатерина понимает, что Воронцова значительно опаснее других - она племянница могущественного вице-канцлера и ее мечты идут значительно дальше того, чтобы сделаться царской любушкой. В интимном кружке Петра часто идут разговоры о необходимости "раздавить голову гадюки". В столь непосредственном соседстве с русским троном можно опасаться всяких насильственных актов. Екатерине известно, что Воронцова и во сне видит, как бы стать законной супругой Петра и российской императрицей: уже сейчас ясно, что после смерти Елизаветы враждебные отношения великокняжеской четы должны будут вылиться в острую форму.
В ноябре с Елизаветой приключается новый припадок. Пустота вокруг нее постепенно становится все больше. Не раз случается, что она желает переговорить
Тем не менее она не боится смерти Елизаветы: она знает, а еще более того чувствует всеми нервами, что позади своекорыстных участников обоих лагерей, позади стен дворца стоит темная, таинственная, исполинская сила - народ. И она знает, ощущает, что эта темная таинственная сила на ее стороне. Это-то и делает ее такой самоуверенной. Она не переоценивает своей силы и не недооценивает сил своих противников, она недооценивает только жизненные силы, таящиеся в больном теле Елизаветы. Императрице суждено прожить еще несколько лет, а Екатерине суждены еще тяжкие испытания до той поры, когда ее воспитание окажется завершенным и для нее пробьет решительный час.
Демонстративное восхищение Петра Фридрихом Прусским не беспокоит даже австрийского посла графа Эстер-гази, но тихие симпатии Екатерины к Англии не перестают тревожить французскую дипломатию. Все иностранные дворы убеждены в том, что как Екатерина, так и Петр могут быть подкуплены, и никто не находит в этом ничего предосудительного.
Мария-Терезия заключает с Петром как владетельным герцогом Гольштинским договор, согласно которому он получает сто тысяч гульденов и за это предоставляет в ее распоряжение свои гольштинские войска. Никто не сомневается в том, что эти вымуштрованные на прусский лад, носящие прусские мундиры и чувствующие по-прусски гольштинские войска окажутся в войне с Пруссией совершенно непригодными, но Мария-Терезия думает, что она подкупила жадного до денег Петра и сможет рассчитывать на его благодарную лояльность в случае его вступления на престол.
С Екатериной дело обстоит сложнее. Несмотря на отъезд Вильямса, подозрения насчет того, что в карманы Екатерины какими-то подземными каналами текут английские деньги, не утихают. Так как Франция в то время слишком бедна, чтобы прибегнуть к контрподкупу, то там помышляют о других путях, которыми можно было бы внушить русской великой княгине "соответствующие чувства".
Французы знают, что Екатерина переписывается со своей матерью, и так как они имеют столь же неверное представление о личности Иоганны-Елизаветы, как о ее влиянии на Екатерину, то в один прекрасный день на французского офицера маркиза де Френь возлагается щекотливое поручение навестить княгиню Цербстскую и побудить ее пустить в ход все свое материнское влияние для достижения "благой цели". Так как Цербстское княжество соблюдает нейтралитет, то маркизу, переодевшемуся в штатское платье, удается попасть через Гамбург в старый дворец, где его превосходно принимают.
С тех пор как услужливость княгини по отношению к Фридриху II принесла ей мало благодарности и почестей, но зато доставила много неприятностей, ее восхищение прусским королем в значительной мере охладело. Теперь она уже всецело мать российской великой княгини, получает от русской императрицы щедрую пенсию, а Франция союзная с Россией держава. Кроме того, де Френь приятный собеседник, а жизнь в Цербсте скучнее, чем была когда-либо. Иоганна-Елизавета радуется, что в Париже и Версале строят политические планы в расчете на ее персону. С той порывистостью, которая была ей всегда присуща в тех случаях, когда ей предоставлялась возможность сыграть политическую роль, она садится за стол и пишет обстоятельное письмо дочери, которое, однако, никогда не попадет в руки Екатерины, а попало, весьма вероятно, в руки Фридриха. Во всяком случае, Фридрих каким-то путем узнает о присутствии в Цербсте французского офицера и отдает приказ о немедленном аресте подозрительного иностранца.
Де Френь проводит целых пять лет в тюремном заключении, и только в 1763 г. Екатерине, к тому времени уже императрице, удается добиться его освобождения.
На княжество Цербстское налагается пеня в сто тысяч дукатов за то, что оно, вопреки своему нейтралитету, скрывало французского офицера.
Ввиду неудачи попытки воздействовать на Екатерину через ее мать французская партия при русском дворе придумывает гораздо более действенное средство, чтобы отделаться от нежелательной политики Екатерины.