Екатерина Великая. (Роман императрицы)
Шрифт:
Вполне понятно, что в Германии Екатерине было очень легко завоевать симпатии и всеобщее одобрение – даже раньше, чем они были заслужены, так как немецкому патриотизму крайне льстило уже одно то, что незначительная Ангальт-Цербстская принцесса заняла престол великого Петра, и уже в 1745 г. в стихотворении, появившемся в цербстской печати, ее величали «великой Екатериной»:
Es kennt und r"uhmt seit l"anger ZeitEin Urbild der VollkommenheitIn der Katherinen grosse Gaben…В то же время в Гамбурге другой немецкий поэт уверял, что сам Петр Великий встретил бы победоносного соперника в лице счастливого супруга этой совершеннейшей из принцесс:
Des Ersten Peters Geist und RathWird sich im Dritteu noch gedoppelt st"arker zeigen…Франция
Виньетка, украшавшая послание, весьма выразительно иллюстрировала отношения, установившиеся с тех пор между литературной семьей «почтенного философа» и его благодетельницей: Дидро был изображен у своего письменного стола; преклонив колени, он стремится облобызать ноги Екатерины, представленной в виде богини; троном ей служат облака, как и подобает богине; очевидно, они должны также напоминать то облако, которое в виде золотого дождя спустилось на прекрасную Данаю.
Удача Дидро прогремела на всю Европу, и повсюду, где только были нуждающиеся поэты или философы, составители «Энциклопедии» или сотрудники «Альманаха Муз» («Almanach des Muses»), явились желающие повыгоднее пристроиться к новому Олимпу, подававшему такие заманчивые надежды.
Немецкие философы, как ближайшие соседи России, надеялись, однако, не допустить своих французских собратьев занять первенствующее положение. «Теперь наша очередь! – восклицает ученый Брейденштейн, директор школы и музыкальной консерватории в Ганау. Как истый немец, он определяет достоинства похвал и их ценность:
Katherinens Reich und ThronWird Dichtern, Rednern, Weisen,Das Muster von Europa heisseh,Sie sind es schon! [9]Италия также желала получить свою долю, и, чтобы вернее добиться цели, поэт Лодовико Лаццарони (может быть, и в действительности бывший простым лаццарони) лично отправился в Петербург для поднесения кантаты, в которой фигурирует Юпитер, колеблющийся в выборе между Венерой и Минервой, а в конце концов отдающий предпочтение Екатерине! Заключение довольно смелое!
9
Царство и престол Екатерины прослывут идеалом для всей Европы в главах поэтов, ораторов и мудрецов… Это уже совершилось!
С этих пор поступки Екатерины уже не подвергаются критике, и она может спокойно делить Польшу, без малейшего неодобрения со стороны великодушных философов и чувствительных поэтов. Счастливая соперница Венеры и Минервы становится все требовательнее относительно качества похвал, всегда желательных, нередко – щедро оплаченных, чаще же всего – подвергающихся строжайшей критике.
В 1768 году французский астроном Шапп д’Отрош (Chappe d’Auteroche) убедился в этом собственным горьким опытом. Чтобы иметь право вполне сознательно судить о России и ее монархине, этот ученый, которому его соотечественники, к сожалению, мало подражали, решился проникнуть в недра Сибири. Он вынес из своего путешествия убеждение, что «рожденная в свободной (!) стране, воспитанная среди муз», Екатерина преследовала единственную цель – применять наилучшим образом «свой гений и свои познания». Но, увы! Изучая течение небесных светил, ученый не сумел наметить на небесном своде подобающее место самой яркой звезде европейского горизонта. За это его наградили эпитетами «осла» и «безмозглого аббата», что и было доведено до его сведения. Оставалось пожалеть, что его корабль не пошел ко дну; по крайней мере он был бы лишен возможности судить о малоизвестных ему предметах, например, клеветать, что в России распространено взяточничество! Как будто он не знал, что это строго запрещено. Этот невежда не умел даже правильно определить расстояние между Петербургом и Москвой, пытаясь утверждать, что между ними два дня пути, тогда как сама императрица совершала это путешествие в 52 часа.
Чтобы быть хорошо принятым в Петербурге, следовало хвалить без меры
Нашелся даже соотечественник и боевой товарищ Эльфинстона, приписавший хиосскую победу только гению императрицы и талантам Орлова, совершенно случайно попавшего в адмиралы.
Одерживая победы и расточая доходы своего государства ради престижа русского флага в Греческом архипелаге, Екатерина находит еще возможность кормить голодающую Европу! По крайней мере, так утверждает Н. L. Berendt в то самое время, когда, по более достоверным документам, Россия сама была вынуждена прибегнуть к ввозу иностранного хлеба. Но в европейской прессе ни желали обращать на это внимания. Даже честная Швейцария, вполне убежденная, что неурожаи не в состоянии истощить страну, управляемую такой государыней, возвещает устами анонимного автора: «On devrait n’ob'eir qu’aux femmes sur la terre! [11]
10
Если Гомер представит тебя бессмертными стихами, то Орлов, этот второй Ксенофонт, вопреки смертности всего земного, глубоко запечатлеет твою победу на скрижалях истории.
11
На земле следовало бы повиноваться только женщинам!
Франция потому лишь не принимает участия в этом концерте, что восточная политика Екатерины на этот раз слишком идет вразрез с традиционными понятиями, чувствами и интересами страны. Молчит и Вольтер, опасаясь за свою популярность, хотя не все его соотечественники разделяют его мнение. Впрочем, чтобы заставить хвалить себя и на языке Вольтера, Екатерине незачем обращаться в Париж. Уже упроченная слава и слишком дорого купленный опыт придворной жизни в Берлине удерживали фернейского старца на берегах Женевского озера, но некоторые его ученики соблазнились заманчивыми предложениями; даже в самом Петербурге Бодуэн, профессор университета, нашел удобным настроить свою лиру в соответствующем тоне, скромно оговариваясь, что
Du chantre de Ferney les sons m'elodiuxPeuvent seuls ceul'ebrer des faits dignes des dieux! [12]В то время как в Варшаве, после несбывшихся надежд на помощь Блистательной Порты, поляки оплакивали утрату своих провинций и своей независимости, некто барон де Блиньер, капитан военной службы, писал, не обращая ни малейшего внимания на общее настроение:
Catherine a fix'e les yeux de l’univers;Son nom est `a jamais l’objet de nos concerts. [13]12
Лишь звучные песни фернейского певца могут прославлять деяния, достойные богов?..
13
Екатерина приковывала к себе глаза всего мира; имя ее сделалось навеки предметом наших единодушных восхвалений.