Экипаж Большого Друга

Эйнбоу Р.

— Для машины моего уровня нет возможности хотеть. Могу провести случайный выбор.

Конечно, это же не Чарли.

— Тогда будешь Стасом. Аминь. Для первого знакомства достаточно, выпускай меня.

Изображение ангара потускнело, лишь проём шлюза остался прозрачным. И стало понятно, что вижу я всё же не сквозь оболочку, просто стены бота представляют собой один большой экран. Такой же, как в рубке Большого Друга. Я продавил одну за другой две перепонки и оказался стоящим возле «Тунгуса». Всё же не принимает моё естество этих игр с силовыми полями. Надо бы указать на сей факт конструкторам,

да где они теперь, те конструкторы? А скорее всего, будущему поколению «Тунгус» покажется столь же обыкновенным, как нам паровоз. Если, конечно… От футуристических рассуждений меня оторвал Иван:

— Не, мужики, что-то они тут перемудрили. Мне в старых модулях как-то спокойней было. А эти шарики не для меня. Ты заметил? — обратился он ко мне. — Ведь нет ни одной железяки, кругом поля. Вот интересно, а проводник из чего сделан? Может, я с духом бесплотным общался? Всё! Хочу железный самолёт. А на этом я летать отказываюсь.

— Да ничего, привыкнем. С Другом же освоились, — заметил Мирон, похлопав по гладкому и теплому на ощупь борту «Тунгуса».

Мы четверо собрались возле «моего» модуля и принялись обсуждать преимущества и недостатки «Тунгусов», напоминая, наверно, «гаражное братство» при обсуждении новой модели «Жигулей». Мне даже захотелось закурить, а ведь четыре месяца не вспоминал, с тех пор, как вдумчивый наш психолог Юрий Германыч «поработал» со мной. Ситуация располагала, что ли?

XIII

Голос Чарли прозвучал неожиданно и чересчур громко:

— В нашу сторону движется объект, странная у него скорость — девять световых, условная дистанция — световой месяц. Опаньки! Он ускорился до двадцати световых. Я не физик-теоретик, но, по-моему, наша теория нуждается в пересмотре. Детекторы показывают жуткие метаморфозы пространства, оно просто трещит по швам. Сотрите мне память, если это не разумные, хотя и дикие. Мамаева конница какая-то.

— Прекрати трепаться, — мы неслись опрометью в рубку, я отдавал указания на ходу: — Обеспечь передачу данных на Землю. Прямая трансляция нон-стоп. Проверь, не щупают ли нас как-нибудь. Накопитель полон?

— Да. Вряд ли они могут нас видеть. Фактически они сейчас вне нашего пространства, движутся вслепую вдоль канала в сторону Земли. Но насчет слепоты — мой вывод, мало ли, какие у них средства. Активного сканирования с их стороны не заметил.

Мирон первым плюхнулся в кресло, скомандовал:

— Все данные мне на консоль. Что ты там говоришь про объект, если имеет место такая катавасия вакуума?

— Вот как раз в серёдке этой катавасии и просматривается нечто материальное, рискну предположить, даже не в одном экземпляре, а в трёх. Вот посмотрите, я схематично показываю. Масштаб, конечно, не соблюдён.

Вдоль канала медленно движется комета, первое впечатление. Почему — не понятно, ни одной кометы не видел. Внутри её головы три яркие, медленно вращающиеся вокруг единой оси точки.

— Да уж. Если б встретить такое в обычной экспедиции, то можно было бы сказать, что она началась удачно. Сразу тебе и иной разум и нечто неизвестное физикам. — Димка, не отрываясь, смотрел на изображение. — А нам придётся решать, что с этой хренью делать —

то ли сразу мочить, то ли попробовать сначала договориться.

— А почему так агрессивно? — Мирон оторвался от консоли и смотрел на Круглого удивлённо.

— Ты что, не понимаешь? Они ж к Земле двигаются! Думаешь, просто так? Если бы они шли с какой-то другой стороны, то милости просим. А они идут от истока.

— Сомневаюсь я, что это хозяева, — возразил Герке. — Совершенно несопоставимы порча и их способ передвижения по уровню. Абсолютно несопоставимы. Я тут проанализировал некоторые параметры, дурацкий у них способ, они столько энергии тратят попусту, что даже противно.

Я решил посоветоваться с высшими силами:

— Земля, вы что думаете по этому поводу?

Изображение не появилось, но голос Маша я узнал:

— Мы в течении часа передадим вам рекомендации, как достучаться до этих варваров, думаю, до драки дело не дойдёт. Вы обязаны не довести. Оставайтесь на связи.

— Минуточку, Дмитрий Матвеич, у меня просьба, — решился я. — Я хотел бы позвонить, если возможно.

— Скажите номер Чарли, он всё организует, — голос директора прозвучал суховато.

Я пошёл в каюту. Капитанская расположена рядом с рубкой, впрочем, как и остальные, но моя ближе всех. Там я уселся в кресло, взял со стола коммуникатор, продиктовал номер и бесконечно долго слушал гудки.

— Здравствуй, Алёна, это я, — быстро сказал и понял, что ошибся. Ответила не Алена:

— Здравствуйте, Алёны дома нет. А кто говорит? — раздался в наушнике голос Надежды Ивановны, её матери.

Я замешкался — сразу несколько вопросов выстроились в очередь:

— Это Кармагин, ваш сосед. Она что, трубку оставила дома?

— Вы бы, Саша, лучше спросили — где она пропадает в час ночи. Но дело не в этом. Она, что-то задумала, вот у меня записка: «Мама, не жди меня, если смогу, позвоню. Уезжаю, наверно, надолго. Извини».

Господи! Ну, зачем она это затеяла!?

— Не волнуйтесь, Надежда Ивановна… И простите. Это всё из-за меня. Я знаю, где её найти, всё будет хорошо. Она позвонит. А мне надо бежать, извините.

Я отключился и тут же вызвал базу:

— Маша пожалуйста.

— Я слушаю, можете ничего не говорить, — Дмитрий Матвеевич ответил без задержки. — И встречайте гостью. Она каким-то образом сумела обойти все блокировки и вот-вот должна появиться на борту Друга. Я бы и не догадался, кто к вам пошёл, если бы не ваш разговор. Вы уж извините, работа такая, должен всё знать. А тут вдруг сообщают — сработала нулёвка по адресу Большого Друга. Заварили вы кашу…

Он ещё говорил, но я плохо слушал, двигаясь в сторону МТ-кабины. Мысли сбились в спутанный ком. Как она прошла? Что говорить? Как себя вести? Радость встречи мешалась с раздражением, моя личная жизнь ещё никогда не была столь пристально наблюдаема.

Алёна стояла у выхода бокса и с интересом наблюдала, как зарастает и тает «дверь». Она обернулась, услышав мои шаги. Торопливо заговорила:

— Саша, только не ругай меня, я всё понимаю, но очень хотела ещё раз увидеть тебя. И, может быть, удостовериться в твоих словах. — Она смотрела в стену, теребя лямки рюкзачка, что висел на плече.